Тайные дневники Шарлотты Бронте
Шрифт:
— Да, мне говорили, — вставила я.
Бриджет на мгновение умолкла, намазала лепешку маслом и джемом и откусила кусочек.
— В конце концов мистер Николлс сделал мне предложение. Он предупредил, что у него нет ни гроша и помолвка будет долгой, он только через несколько лет закончит колледж и будет посвящен в сан. Согласна ли я ждать? Я с радостью согласилась! Я думала, что умру от счастья! Но когда мистер Николлс отправился к моему отцу за благословением, тот с хохотом прогнал его. Па заявил, что я вольна в своем выборе,
— Как жестоко и бесчувственно! — воскликнула я, всем сердцем сопереживая Бриджет.
— И как вы поступили? — поинтересовалась Анна.
— Несомненно, если вы любили друг друга, — заметила Сильвия, — то могли пожениться даже без отцовского благословения и денег.
— Именно так я и сказала мистеру Николлсу, — кивнула Бриджет. — Я была готова отказаться от всего и ждать. Но на следующий день он не явился, и на следующей неделе тоже. С тех пор я не слышала о нем.
— О! — вырвалось у меня; рука в смятении дернулась, пролив половину чая на блюдце. — Оставить вас подобным образом… отказаться от своей привязанности так холодно, без единого слова… непростительно.
— Это чуть не уничтожило меня. — Глаза Бриджет наполнились слезами. — Мне было ужасно стыдно, что я полюбила такого человека. Только через несколько лет брат сообщил мне, что мистер Николлс уехал в Англию. По-моему, он настоящий мерзавец. Совершенно очевидно, что он ухаживал за мной только ради денег.
Сильвия разразилась градом упреков, а Анна сидела в молчаливом смятении. Мы вскоре допили чай и покинули заведение, продолжая болтать по пути в Хауорт. На протяжении первых трех миль Сильвия поверяла нам свои бесчисленные сердечные разочарования. Напоследок Бриджет описала нам, как жила после предательства мистера Николлса и как ее тщетно добивалось множество поклонников.
— Полагаю, мое сердце разбито, — со вздохом заключила Бриджет. — Я пыталась полюбить мужчину, но каким бы искренним и достойным он ни казался, мне было страшно. Теперь я вижу лишь предательство и обман.
Дойдя до пивной Мэлоуна на краю Хауорта, мы с Анной на прощание обняли своих спутниц, и я пригласила их как-нибудь заглянуть в пасторат на чашечку чая. Бриджет вежливо отказалась на том основании, что не хочет выходить из дома, поскольку опасается еще раз столкнуться с нашим викарием во время своего визита.
— Ну вот, — начала я, когда мы с Анной стали подниматься по Мейн-стрит. — Мистер Николлс никогда мне не нравился, но сегодня я лишилась последних крупиц расположения к нему.
— Я бы не стала так поспешно судить мистера Николлса, — возразила Анна. — Возможно, есть другое объяснение, какое-нибудь недоразумение между ним и мисс Мэлоун.
— Какое еще недоразумение?
— Не знаю… но мне трудно поверить, что мистер Николлс сознательно повел себя столь холодно и черство. У него доброе сердце.
— Я не в силах разглядеть в мистере Николлсе зачатки доброты, которыми он, по твоему мнению, обладает. Если мистер Николлс увидит на улице истекающих кровью молодую женщину и гончую, уверена, он бросится на помощь собаке. Ему даже в голову не придет сначала помочь человеческому существу. Лично я буду счастлива, если никогда больше не встречу его.
Через два дня мы с Эмили и Анной заперлись в столовой; на столе перед нами лежала россыпь стихотворений. В дверь позвонили. Зная, что Марта откроет, я не обратила внимания.
— Мне кажется, — обратилась я к Эмили, — твое лучшее стихотворение «Ты мерзнешь, мерзнешь, холодна могила, и снег растет тяжелою горой». [25] У меня сердце разрывается при мысли, что героиня пятнадцать лет страдала без любимого. И все же произведению нужен заголовок.
25
Перевод Т. Гутиной. (Прим. перев.).
— Я решила назвать его «Воспоминание», — ответила Эмили. — Я придумала названия для всех стихотворений и закончила редактуру, но для дальнейшего продвижения нужна бумага.
Вдруг в комнату постучали. Я приоткрыла дверь, выглянула в коридор и обнаружила Марту.
— Да?
— Явился мистер Николлс, мэм.
Марта уже много лет называла меня «мэм», а не «мисс»; полагаю, это было знаком уважения к старшей дочери в доме.
— Проводи мистера Николлса в папин кабинет, — велела я.
Только я собралась захлопнуть дверь, как Марта продолжила:
— Он говорит, что пришел к вам, мэм.
— Ко мне? Но я не желаю с ним общаться. Передай ему, что меня нет дома.
— Я уже впустила его, мэм, — прошептала Марта с тихой настойчивостью и покосилась в сторону прихожей. — И сказала, что вы дома. По его словам, он кое-что принес вам.
— Что именно?
— Не знаю, но он хочет видеть вас лично. Он стоит в прихожей.
— Ладно. Пусть немного подождет. Сейчас спущусь.
Я закрыла дверь и глубоко вздохнула, собираясь с духом. Необходимо сохранять спокойствие.
— Кто там? — спросила Анна, отрываясь от работы.
— Мистер Николлс. Что-то принес мне.
— Как мило, — улыбнулась Анна.
— У тебя все на свете милые, — отрезала Эмили и обернулась ко мне. — Нам убрать со стола?
— Не стоит. Я избавлюсь от него.
Плотно притворив за собой дверь, я направилась в прихожую. Мистер Николлс держал в руках перевязанный шпагатом сверток, размером и очертаниями напоминавший довольно большую книгу. Когда я приблизилась, викарий посмотрел мне в глаза.