Тайные сестры
Шрифт:
— Я надеюсь, мы поняли друг друга? — жестко спросила Мира.
— Совершенно.
Мира продолжила свою, похоже, заранее приготовленную речь:
— «Горизонт» считается одним из лучших журналов мод, поэтому естественно, что известные модельеры дают рекламу именно на наших страницах. Разве они не сумеют придумать что-нибудь новое и интересное? Взять хотя бы Питера Хаттона. — Мира запнулась и пристально поглядела на Кристи. — Ты не согласна?
— Я не видела его последних работ.
Мира слегка покраснела.
— Кристи, у тебя
— Шотландский, — поправила Кристи.
— Что?
— Может быть, у меня ум и острый, но он шотландский, а не ирландский.
— Не важно, — нетерпеливо прервала ее Мира. — Главное — то, что направление «Горизонта» теперь изменится. Мы будем писать о модельерах и ювелирах, чьи вещи продаются в лучших магазинах Парижа, Нью-Йорка, Рима, Лондона, Лос-Анджелеса и Токио, а не о никому не известных японских или латиноамериканских кустарях.
Кристи приказала себе молчать, но не сдержалась:
— Вряд ли кто-нибудь назовет Питера Хаттона одним из лучших модельеров мира. Последнее время дела его идут неважно.
— Ерунда.
— Ой ли? Цены в его магазинах падают, промышленники отказываются использовать его разработки, и ходят даже слухи, что…
— Ерунда, — резко перебила ее Мира. — О модельерах часто ходят всякие нелепые слухи. Питер Хаттон признан одним из лучших модельеров Америки. Его фирменный знак можно увидеть повсюду.
— Вот именно, повсюду.
Мира поморщилась. Она поняла намек Кристи: нельзя быть элитным модельером и в то же время продаваться по всей Америке.
— Питер скоро представит новую, совершенно потрясающую коллекцию. — Мира решила не обращать внимания на скепсис Кристи. — Я уже видела наброски и уверена, что коллекция будет иметь большой успех. «Горизонт» должен написать об этом большую статью.
Кристи понимала: она уже не хозяйка самой себе. Мира заранее решила, как «Горизонт» должен оценить новую коллекцию. Бездарный, давно выдохшийся Хаттон должен получите восторженный отзыв.
— Я знаю, у тебя получится. Смелость и необычность замысла Хаттона сможешь оценить только ты, с твоим вкусом и талантом. — Мира была уверена в согласии Кристи.
Кристи хотела было отказаться, но вспомнила о Джо-Джо.
«Джо-Джо, во что ты меня втянула?! Послать бы эту сушеную воблу подальше! Но я не могу. Мне остается надеяться только на то, что я сумею найти новую работу прежде, чем она сумеет разрушить мою репутацию. Или надеяться, что Питер Хаттон действительно изобразил что-то необычное. Но это было бы чудом».
— Интересная идея, — произнесла Кристи вслух.
Это была ее обычная фраза, которой она прикрывалась, когда не знала, что сказать.
Мира улыбнулась так, будто у нее камень с плеч свалился.
— Ну что ж, я рада, что мы союзники. С такими сотрудниками, как ты, «Горизонт» будет процветать.
— А с Хаттоном ты договорилась? — спросила Кристи.
— Эми уже купила для тебя билеты на самолет.
— Разве шоу Хаттона будет не в Манхэттене?
— Предварительный показ будет там, где к нему впервые пришло вдохновение, — в Ксанаду. В своей новой коллекции он использовал мотивы искусства древних индейцев, живших когда-то в этих краях. Предоставишь мне материал через тринадцать — нет, двенадцать с половиной дней, перед основным показом в Манхэттене.
— Не так уж много времени для того, чтобы написать столь эпохальную статью!
— Эми передаст тебе вместе с билетами мои наброски. Ты успеешь просмотреть их до завтра, а не успеешь — прочитаешь в самолете. Лететь самолетом всегда скучно, как раз и развлечешься. А сейчас прошу меня извинить. — И Мира вновь вернулась к фотографиям.
Кристи вышла, не сказав ни слова.
Закрыв за собой дверь, она постояла некоторое время, пытаясь унять дрожь в руках. Глубоко вздохнула несколько раз и отправилась к себе в кабинет, размышляя над тем, что ей при новом раскладе «светит» в редакции «Горизонта».
Похоже, «светило» ей не так уж и много. Хо-вард был для нее учителем и наставником, и вряд ли его сможет кто-нибудь заменить. Люди с таким умом и безукоризненным вкусом, как у него, рождаются раз в столетие.
«Сначала Джо-Джо и Ксанаду, — решила Кристи. — Затем поиски новой работы».
Кристи ежеминутно поглядывала на часы. До вылета оставались считанные минуты.
«Ну где же ты, Ник? — думала она, — Мы не успеем даже попрощаться».
Впрочем, ей было не привыкать, Единственной настоящей страстью Ника Уоррена был бизнес. Последние три недели он провел в Лондоне, заключая очередную сделку, которая должна была добавить кругленькую сумму к его и без того немалому банковскому счету.
Кристи взглянула на часы. Оставалось всего одиннадцать минут, а Ника все не было. Наконец он появился. Обычно одетый безукоризненно, на этот раз Ник выглядел почти неряшливо: белая рубашка пропитана потом, брюки не глажены.
Он устало улыбнулся:
— Ты выглядишь замученной, Кристи. Плохо спала?
Приветствие Ника было таким же, как и он сам: вежливым и бесстрастным. Она легко поцеловала его в губы, а он чмокнул ее по-отечески в лоб.
— Привет, — натянуто улыбнулась Кристи. — Это все ерунда. Как ты слетал?
— Я знаю, ты сердилась, что я не поехал с тобой в отпуск, но, поверь, это стоило того, — ответил он довольно.
Кристи промолчала. Ник вот уже столько времени обещает провести несколько спокойных недель вместе с ней. Может быть, хоть это сдвинет их отношения с мертвой точки. Вообще-то кое-что изменилось, но не так, как хотела бы Кристи.
— Я услышал о смерти Ховарда в Лондоне. — Ник помолчал. — Сожалею.
— Мира не сожалеет. Она теперь главный редактор.
— Да, не повезло. Сейчас не очень-то легко найти новую работу. Все стали прижимистыми.