Тайные слуги. Подводные диверсанты
Шрифт:
Увидев фотографии, Кэндзи Доихара не испытал чувства стыда. Он помнил лишь о том, что они стоили ему очень дорого. Он расплатился за снимки маленьким оленем из гагата [38] , выигранным у сына маньчжурского торговца. Это была изысканная и очень дорогая вещица. Он больше думал о ней, чем о снимках, которые сделал своим цейссовским фотоаппаратом и которые, возможно, помогут ему осуществить свои давнишние мечтания.
Уговаривая сестру, Доихара пускался на всевозможные уловки, приводил различные доводы, какие только могла подсказать его хитрость, терял терпение, но не злился. И когда
38
Гагат — разновидность ископаемых углей, является на Востоке излюбленным материалом для изготовления различных поделок: статуэток, мундштуков, бус и т. п. — Прим. ред.
Доихара охотно дал такое обещание. Но как только фотографии были готовы, он отправил их с посыльным его императорскому высочеству.
Он долго думал над тем, как сделать, чтобы принц увидел фотографии его обнаженной сестры. И Доихара не пожалел гагатового оленя, лишь бы добиться согласия пятнадцатилетней девушки.
— …Каково же решение вашего императорского высочества?
Доихара собрал все свое мужество, чтобы в ожидании ответа не выдать охватившего его волнения: а вдруг он пожертвовал драгоценностью напрасно?
— Ты прав, Доихара, — произнес принц. — Она самая красивая женщина в Японии. Я хотел бы ближе познакомиться с ней.
Ликованию Доихара не было границ, но он сумел придать своему лицу выражение недовольства.
— Ваше императорское высочество, — начал Доихара. (Его голос дрожал от обиды.) — Наша семья — одна из самых уважаемых семей самураев вот уже на протяжении более сотни поколений.
— Какой ты обидчивый, — снисходительно улыбнулся принц. — У меня есть почетное предложение. Я желал бы, чтобы твоя сестра вошла в мой дом как первая наложница.
— Но она помолвлена, ваше императорское высочество, — возразил было Доихара.
Принц перебил его:
— Предложение, которое я делаю, может быть отклонено только в том случае, если сам сын небес пожелает сделать твою сестру своей первой наложницей или если один из моих, неженатых братьев выразит намерение жениться на ней. Последнее, однако, не может быть допущено ввиду различия в их социальном положении.
— Я не отец своей сестры, — произнес Доихара спокойно.
— Я хочу знать, поддержишь ли ты мое предложение, которое я направлю твоему отцу и девушке? — спросил принц.
— Да, ваше императорское высочество.
Но добиться согласия девушки и отца было отнюдь не просто. Доихара это и не удалось бы, если бы не братья, которые надеялись извлечь из союза сестры с принцем выгоды, о каких мечтал и сам Кэндзи. Братья напомнили отцу его же слова: «Знакомство с императорской семьей почетно для нас». Предложение принца означало более чем простое знакомство. Как отец может колебаться!
Что касается девушки, то она сделает так, как прикажет отец. Но она, глупый ребенок, предпочла бы стать женой самурая, чем наложницей принца. Она предпочитает родить сыновей воина, чем незаконнорожденных императорской крови. К тому же она ничего не сделала плохого, чтобы понести такое наказание. А вот Кэндзи следует наказать за то, что он уговорил ее сфотографироваться обнаженной. Он обещал…
Братья испытующе посмотрели на Кэндзи. Он в свою очередь вызывающе взглянул на них. Они улыбнулись ему, и он понял, что победил.
Через несколько недель Доихара вызвали во дворец, но не к принцу, а к его первой наложнице.
— Ну, как? — осторожно спросил он.
— О мой брат! — воскликнула сияющая девушка. — Смогу ли когда–нибудь отблагодарить тебя?
— Ты довольна?
— Не могу выразить, как я счастлива. Принц добр ко мне и осыпает подарками. Когда он здесь, он ни на минуту не отходит от меня.
Доихара приблизился к сестре и понизил голос до шепота:
— Остерегайся непостоянства принцев, — предупредил он. — Через год, когда после родов твоя красота померкнет, он может отвернуться от тебя.
— Ты не прав, брат! — воскликнула девушка. — Он любит меня! Он исполнит любой мой каприз. Я никогда не думала, что жизнь может быть так прекрасна. Ну как мне не благодарить тебя, брат!
Доихара помедлил, а затем, внимательна наблюдая за сестрой, сказал:
— Ты могла бы кое–что сделать для меня.
— Все, о чем ты попросишь, обещаю.
— Скажи принцу, что я говорю на девяти европейских языках и четырех китайских диалектах без малейшего акцента. Скажи, что я многое мог бы сделать для божественного императора и отечества, если бы меня послали в Китай на ответственную работу. Принц пользуется большим влиянием в правительстве. Он мог бы устроить мое назначение, будучи уверен в моих способностях.
— И это все! — засмеялась девушка. — Сегодня же ночью я скажу принцу о том, какой замечательный у меня брат. Он даст обещание послать моего брата в Китай. Не беспокойся.
Выпив чашку чая, обнадеженный Доихара ушел от первой наложницы принца.
По пути к чайному домику «Великие мечи» Доихара размышлял о трудностях, которые ему предстоит преодолеть. Он мысленно давал себе обещание не отказываться от своих замыслов, пока не придет успех. Самым трудным было убедить сестру позировать обнаженной. Не удайся это, его замыслы с самого бы начала дали осечку. Но он не допускал осечек. И теперь он должен терпеливо ждать вызова!
Ждать пришлось недолго. Через несколько месяцев генерал Хондзё был направлен в Пекин в качестве военного атташе, а Кэндзи Доихара, произведенный в майоры, — в качестве его помощника.
По характеру Хондзё и Доихара мало чем отличались друг от друга: оба были лишены всяких моральных устоев, оба были безжалостными авантюристами, не знающими угрызений совести.
Очутившись в Китае, Доихара приступил к осуществлению второй части своих замыслов.
Основная его идея заключалась в создании своего рода моральной пустыни на азиатском материке. В недалеком будущем Доихара выдвинет лозунг «Азия для азиатов», где вместо «азиатов» следует читать «японцев». Свои замыслы он намеревался проводить в жизнь тайными средствами, подрывной деятельностью, заговорами, саботажем, убийством, поощрением всякого рода пороков, взяточничеством, подкупом, давлением на китайское правительство как в Китае, так и в Маньчжурии. Он использовал для этого связи, которые сумел установить благодаря своему положению помощника военного атташе. Один из осведомленных высокопоставленных официальных лиц в Китае, который не принадлежал к числу его «людей», сказал: «Доихара имеет среди китайцев знакомых больше, чем любой китаец, занятый самой активной политической деятельностью».