Тайные тропы
Шрифт:
— Ты иди. Я подумаю. Приходи на ужин.
Хитёр, гад. Уже он подумает!
— Хорошо, уважаемый Улахан Тойон, я обязательно приду.
И я отправился по своим делам. Надо бы навестить своих курсантов. Тропинка шла через местный ботанический сад, можно любоваться цветущими магнолиями и лотосами. Но дальше персиков не ушёл. Спелый персик с дерева — это не персик из магазина! Потом пошёл отмывать морду от сладкого сока. Если есть рай, то он вот тута. Здеся. [11] И надо же было такому случиться, как
11
Простите мой нижегородский.
Я хотел кивнуть ей и вежливо разойтись на встречных курсах, но, видать, у Сайнары были иные планы.
— О, Магеллан Атын! Приветствую тебя, да пребудет с тобою милость Тэнгри и Отца-основателя! Был ли удачен твой путь? — а сама бровками играет и вроде бы строит мне глазки.
Мне это совсем не понравилось. Я, конечно же, мог бы и пойти на поводу своих шаловливых ручек, но где-нибудь на отшибе, подальше от дедушки и его головорезов. Так что ответил Сайнаре достаточно прохладно:
— И с тобой пусть пребудет слава Тэнгри. Добрались мы благополучно. Извини, у меня дела.
Сайнара иронически хмыкнула, но дорогу уступила. Зато в спину мне сказала:
— Тебя, говорят, осчастливила своим вниманием моя тётка, Харчаана-хотун? И что она в тебе нашла?
— Она ошиблась с выбором, — я развернулся к Сайнаре.
Нашла время мою личную жизнь обсуждать. Но Сайнара, похоже, имела свой план беседы.
— Ты обещал мне научить Дао и новой песне! Ты обещал рассказать, откуда комисаар берётся!
Вот упрямая, а? Всё запомнила. Хотя Дао Любви — это, пожалуй, то, что доктор прописал. Лишения, постигшие меня во время путешествия по областям, а именно, отсутствие доступных женщин, меня несколько выбило из колеи, и мысли, вольно или невольно, скатывались в одну сторону. Тем более что Сайнара — вот она, рядом, да гори синим огнём её дедушка и степные нравы.
Я предложил ей уединиться где-нибудь в беседке, увитой романтическим плющом и обсудить все вопросы, которые у неё накопились. Беседка такая уютная. Внутри всё по-людски: ковры, низкий столик, множество мелких подушечек, в общем, место для приятного времяпровождения. Не успели мы войти, как нарисовались служанки, принесли всякие сладости и заедки, кувшинчик вина и фрукты. И тут же, стрельнув в меня глазками, исчезли. Мне как-то кажется, что вся эта постановка была заранее спланирована, а меня просто развели, как мальчика. Но эту крамольную мысль я отбросил, как несущественную, ибо в никакое противоречие она с моими планами не входила.
Сайнара налила в пиалки вина и отщипнула виноград.
— Рассказывай, Магеллан Атын, почему тебя чужаком твои кулуты называли?
— Потому что они дикие и необразованные люди. У них все, кто не в их шайке — чужаки, — попытался увильнуть от ответа я.
Но это бесполезно. Сайнара приготовилась к допросу вполне качественно, ни одну мою оговорку не пропустила.
И дальше куча вопросов. И почему я всё время спрашиваю, как у вас. У вас, что, по-другому? Где это «у вас»? Опять я попался. Мычу, что приехал из дальних краёв, Сайнара уточняет, из каких это таких краёв, где всё не так как у нас? Здесь, в Степи, все края одинаковые. С нарочитым интересом посмотрел на Сайнару, полюбовался. Она заметила мой взгляд, зарделась и отвернулась.
— Тебе дед ничего разве не говорил?
— Нет.
— Ну-э… так значит, я вообще попал в Большую Степь из другого мира.
— Какого другого? Из Верхнего?
— Нет. Из правого. А может из левого.
— Что из меня опять дурочку делаешь? Нет никаких правых и левых миров, есть Верхний и Нижний мир.
— Ты меня слушаешь, или пришла объяснять мне, откуда я попал? — я сделал мрачный вид, насупился и отвернулся. Сайнара тоже набычилась. Ну и хрен с ней. И правильно в Степи делают, что бабам слова не дают. А то, что она не в первый раз по причине своего психического характера попадает во всякие неприятности, мне уже известно. Нет мозгов — считай калека. А ещё ей надо вставить шпильку за разговоры про тётку.
— Кстати, ты не знаешь случайно, кто у меня одеколон тырил из рюкзака? И зачем?
Она покраснела.
— А потому что ты девушкам не даёшь маленькую радость!
Я взял её за руки и проникновенно произнёс:
— Зато я им даю большую. Хочешь, я тебе подарю женскую косметику?
Она выдернула руки и сказала:
— Обойдусь без твой косметик. Готов приличным девушкам всякую гадость предлагать. То ночь любви, то косметик. Скольким ты это ещё предложил, а?
— О, нет. Я никому не мог предложить косметику, потому что она, так же как ты, в единственном экземпляре.
Она колебалась
— А зачем косметика?
— Чтобы ты стала ещё красивее. Красивее всех!
— Я, по-твоему, недостаточно красива? Ты мне предлагаешь косметику, чтобы скрыть моё уродство?
— Ну как хочешь. Я думаю, Алтаана оценит косметику, но учти, у меня всего одна коробка, другой не будет.
— Этой образине ты хочешь отдать косметику? Бессовестный. Я, значит, недостаточно хороша, чтобы иметь косметику. Ты готов раздавать её всяким… всяким! Конечно, с этой… тощей… у тебя каждая ночь любви! Ты готов отдать ей всё. Вы, мужики, думаете только одним местом! Вам только одно надо!
Блестящий образец женской логики.
— Ты слишком категорична, о Сайнара. Я тебе косметику готов отдать просто так, без всяких условий. Только девушка из Старшего Рода достойна иметь косметику. Все женщины Степи умрут от зависти.
Конечно же, женщины всех времён и народов имели средства, чтобы дурить мужикам головы. Уголёк, свёкла, хна и прочее. Просто они ещё не знали, как они называются. Про макияж и перманент тоже. Только в наше время искусство обмана достигло своего совершенства. Сайнара собралась сделать мне одолжение, сказать, что она подумает…