Тайные тропы
Шрифт:
В это мгновение у Грязнова мелькнула мысль, которую он сейчас же высказал.
— С нами поступили по-свински, и виной всему некий майор Никсон, — доложил он незнакомцу. — Из-за глупейшей ссоры, затеянной им, пострадали не только мы, но хозяин квартиры и его жилец...
— То есть? — подняв брови, спросил господин.
— Нас отвезли в лагерь, а их в тюрьму.
— Это бывает, — улыбнулся незнакомец. — Что вы хотите?
Свое желание Андрей изложил с предельной ясностью. Он заявил, что разговор о делах может иметь место лишь при условии освобождения из тюрьмы Вагнера и Абиха.
— Этим людям мы многим обязаны. Помимо этого, если мы окажемся на свободе, а они будут под арестом, то и Вагнер и Абих могут подумать о нас что-нибудь нежелательное.
Незнакомец воспринял это очень спокойно и даже не придал никакого значения тону Грязнова, который носил несколько ультимативный характер.
— Если для вас это имеет какое-нибудь значение, — оказал он, — то не может быть никаких препятствий.
— Значение большое, — подчеркнул Грязнов. — У нас сложились определенные отношения с этими людьми.
Алим с восторгом наблюдал за Андреем, который так быстро нашелся.
— Ясно, — прервал незнакомец. — Завтра вы получите удовольствие беседовать со своим хозяином и этим, как его... Повторите их фамилии, я запишу...
Андрей назвал фамилии и адрес. Незнакомец занес их в маленькую записную книжку.
— До завтра... Счастливо. За вами я пришлю машину, — сказал он, прощаясь.
— Еще вопрос, — уже на пороге проговорил Грязнов. — Мы не окажемся еще раз в лагере, если поскандалим с майором Никсоном?
— Нет. Можете послать своего Никсона ко всем дьяволам и плюнуть ему в физиономию. А если к вам кто-либо станет придираться, вы скажите: «Мы люди Голдвассера».
— То есть ваши люди? — попытался уточнить Андрей.
— Голдвассера, а не мои. Я ношу другую фамилию и на господина Голдвассера похож очень мало...
29
Дома были Ожогин и Аллен. Никита Родионович мылся в ванной, и дверь открыл Джек Аллен.
Он был несказанно рад появлению друзей и еще более обрадовался, узнав, что завтра возвратятся Вагнер и Абих.
— Я не представляю себе, как вам в глаза будет смотреть эта скотина Никсон.
— Как скотина и будет смотреть, — пошутил Грязнов.
Друзья сложили вещи и в ожидании Никиты Родионовича сели в столовой.
— Он вам лично говорил, что это дело его рук? — спросил Андрей.
— Конечно. Причем восторгался своим поступком.
— Хорошо... Все это мы учтем. Будет и на нашей улице праздник.
Аллен рассказал, как они с Никсоном еще раз разругались и теперь живут в разных комнатах. Никсон остался в спальне, а Аллен перебрался в кабинет Вагнера. Никсон загадил не только спальню, но и столовую, и зал. Эти комнаты за девятидневное отсутствие друзей трудно было узнать. Никсон ежедневно вечером приводил в дом женщин, устраивал оргии, продолжавшиеся иногда до утра. Аллен уверял, что обычные ночные гости должны пожаловать в скором времени.
— Сегодня я попробую их встретить, — сказал Андрей.
— А не получится опять скандал? — высказал опасение Аллен.
— Возможно, и получится...
— Смотрите, я бы не советовал, — предостерег Аллен. — Через три-четыре дня нас не будет. Это уже точно. Дивизия пойдет дальше...
Друзья поднялись в мезонин, где почти все осталось на местах, по-старому. Правда, на полу валялась масса окурков; майор Никсон побывал, видимо, и тут.
Грязнов и Ризаматов развязали узлы, уложили одеяла и подушки на кровати, убрали и проветрили комнату. В ней стало попрежнему чисто и уютно.
Никсон явился один. Встретивший его Аллен сообщил, что хозяева вернулись. Майор вначале удивился, испытующе посмотрел на коллегу, потом зло выругался и направился в спальню. Оттуда он весь вечер уже не выходил.
Никита Родионович, умывшись и переодевшись, поднялся наверх. Здесь его ожидала радостная встреча. Друзья набросились на него с приветствиями, вопросами, упреками. Ожогин не успевал отвечать. Андрея и Алима интересовало прежде всего главное — где пропадал Никита Родионович. Однако, в присутствии Аллена Никита Родионович воздержался от прямого ответа и ограничился лишь намеками и шутками. Аллен почувствовал, что он лишний, и под предлогом, что хочет почитать свежий журнал, удалился.
Тогда Никита Родионович подробно рассказал обо всех своих злоключениях. Он находился в тюрьме, в одной камере с политическими заключенными, два раза на прогулке встречался с майором Фохтом, который ему поклонился и даже бросил фразу: «Не падайте духом!».
— Так мы же его видели на улице, — прервал Ожогина Андрей.
— Когда? — спросил удивленный Никита Родионович.
Грязнов назвал дату. Ожогин начал вспоминать.
— Да, позавчера на прогулке Фохта уже не было, — сказал Никита Родионович, — возможно, его выпустили раньше, чем меня.
— Странная история, — заметил Андрей.
— Да, я притом не первая, — добавил Ожогин, — многое непонятно и необъяснимо.
Выяснилось также, что прямо из тюрьмы Никита Родионович попал в особняк за городом, откуда только что приехали Андрей и Алим. И беседовал с ним тоже маленький, кругленький господин.
Друзья решили поужинать и спустились вниз. Андрей постучал в кабинет и вызвал Аллена.
— Прошу к столу!
Видимо, скучавший, Аллен не замедлил появиться. Он захватил с собой бутылку спирта и предложил осушить ее по случаю возвращения друзей. Предложение было принято. За столом Аллен посвятил всю компанию в события, происшедшие в их отсутствие.
Оказывается, на второй день после их ареста приходили два человека в штатском. Когда впустивший их в дом Аллен потребовал предъявить документы, они вынуждены были показать удостоверения американской разведывательной службы. Никем персонально разведчики не интересовались, но попросили Аллена рассказать, кто жил в доме, фамилии жильцов, как и при каких обстоятельствах они покинули его. Можно было догадаться, что после этого и начались розыски друзей. После разведчиков приходил пожилой немец, отказавшийся назвать свою фамилию.