Тайные знаки судьбы
Шрифт:
— Женя! Куда ты? — кинулась за ней Настя.
— Разбирайтесь сами! А мне еще работать сегодня!
Дверь громко хлопнула. Настя ушла на кухню и принесла мне воды.
— Вот, Варечка, выпей. У меня тоже так бывает. Если я расстроюсь, то все плачу, плачу, а потом выпью воды и проходит. А Женька… Просто у нее личное, понимаешь? Я не могу сказать, она просила.
— Какие у нее от нас могут быть тайны? — нахмурилась Ярик, все еще не выпуская меня из объятий.
— Да глупости все это… Она переживает… Вы же знаете, что
Мы рассмеялись.
— У меня есть идея, девочки. — Настя довольно улыбалась.
Мы с Яриком вопросительно на нее посмотрели. Я забралась обратно в кресло и поджала ноги. Яра развалилась на диване.
— Надо, чтобы кто-нибудь последил за Кириллом. Просто последил. Ну и если он будет с той девушкой, поговорить с ней. Только без запугиваний, спокойно. Объяснить, что у него есть девушка, если их встречи — это решение Поэта, то тогда, Варя, насильно мил не будешь. А вот если это она козни тебе строит…
— …то я с ней поговорю, — хрустнула пальцами Птица. Ненавижу, когда она так делает! Мурашки по спине.
— Все это гениально, но он нас всех знает в лицо, а посвящать чужих в эту проблемы я бы не хотела.
— Н-да, неувязочка, — почесала затылок Яра.
— Может, из класса кого-нибудь попросить? — робко предложила Настя.
— Пустомелю позови, — хмыкнула Ярик.
Я посмотрела на Ярославу. Она всегда ходит в объемной одежде — толстовки, широкие штаны, кроссовки, кепки. Нет, иногда Яра надевает что-то более облегающее, но в это более облегающее можно засунуть нас втроем, и еще место останется. Повернулась к Насте. Кажется, Настя думает о том же.
— Ярик, — сладко-сладко протянула она. — А ну сними штаны.
Птица гыкнула и прищурилась с подозрением.
— Сними-сними, тут все свои.
— А больше тебе ничего не надо? — отошла от нас на безопасное расстояние Птица.
— Может, у нее там колготы с дыркой, — подмигнула я подруге.
— Это у вас там колготы с дырками, — набычилась она.
— Слушай, ну кончай ломаться-то! Снимай штаны, я посмотрю на твои ноги!
— А что, ты их не видела?
— Мы переоденем тебя. Настя красиво тебя накрасит…
— Да, я сделаю из тебя человека!
— Не надо!
— Настя тебя красиво накрасит, и пойдешь следить за Кириллом. Ты единственная, кого он не узнает.
— Ага, меня он видел, Варю тоже. Точка на это не согласится, осталась одна ты.
— Вы спятили?
— Ярослава, ну побудь человеком хотя бы ради Вари, — взмолилась Козарева. — От тебя зависит ее судьба.
— К тому же ты единственная, кто сможет отомстить за меня, — опять чуть не расплакалась я.
— Ой, ну только не реви, — скривилась Птица. — Все, что хочешь проси, только не реви. Не выношу, когда девчонки плачут.
Настя посмотрела на меня, и я заметила, что ее глаза подозрительно заблестели.
— Ну, все, давайте теперь зальем весь дом слезами, — недовольно фыркнула Птица.
— Яра, на тебя вся надежда, — заломила Козарева тощие ручки и преданно похлопала ресничками.
— Что я могу сделать? Кир меня отлично знает!
— Такой, думаю, тебя не знает никто, — тут же изменилась в лице Настя и заговорщицки мне подмигнула. — Варька, ты знаешь, как он завтра учится?
— Значит, в школу не пойдем! — захлопала я в ладоши.
— Точка нас всех убьет, — сделала самый разнесчастный вид Птица. Моя славная Птичечка!
В половине восьмого следующего дня мы с Яриком стояли под дверью квартиры Насти. Вчера, после того как мы с девочками все обсудили и поговорили, мне стало лучше. Но я все равно прорыдала всю ночь и утром испугалась себя в зеркале. Впрочем, Ярик меня тоже испугалась. Говорит, что «таким видком только самураев на смелость проверять».
— Варька, ты заболела? — распахнула дверь заспанная Настя, одетая в розовую пижамку с зайчиками.
— Угу, заболела, — хихикнула Ярик, заходя в квартиру. — Любовное томление у нее в самом разгаре.
— Сама такая, — буркнула я, снимая пуховик.
— Девочки, чай пить будете? — раздался голос Настиной мамы с кухни.
— Да, спасибо. Нет, спасибо, — одновременно крикнули мы.
Настя улыбнулась:
— Ну что ты спрашиваешь? Конечно, будут! — И шепотом добавила: — Мама вчера такие эклеры купила… Мммм…
Ярик облизнулась и потерла руки:
— Обожаю эклеры.
За столом Ирина Анатольевна с интересом выслушала мой рассказ об измене Поэта. Настя, как она сказала, на нервной почве съела штуки три пирожных, я же не притронулась ни к одному — не могу есть, мне так плохо и тоскливо, что хочется только лежать и плакать.
— Варя, мне кажется, что ты поторопилась с выводами. Когда я училась в институте, то у нас тоже были со всеми очень дружеские отношения, я бы сказала, что очень и очень дружеские. Мы могли обняться, поцеловаться с ребятами. Но это ровным счетом ничего не значило, кроме того что я их любила и люблю как самых лучших друзей. Пойми, в мире взрослых прикосновения играют особую роль. Это нормально и говорит о том, что ты доверяешь этому человеку.
Я вспомнила, как Поэт обнимался с Королевой Марго в Питере. Да, Ирина Анатольевна в чем-то права. Но тут было другое.
— Тут не дружеские отношения. Он что-то ей рассказывал, и они о чем-то с ней договаривались, — словно подслушала мои мысли Ярик. — А еще он с ней целовался!
— Ты тоже там была? — с интересом посмотрела на нее мама Насти.
— Нет, мне Варя рассказала. Женщина скептически покачала головой.
— Все равно, мама, нам надо проверить нашу теорию.
— И если эта девушка посягает на Поэта, объяснить ей, что он занят, — сжала кулак Птица.
— Яра, он же не туалет, — рассмеялась Ирина Анатольевна. — И не сиденье в метро.