Тайный дневник девушки по вызову
Шрифт:
Среда, 17 декабря
Обедала сегодня со всеми А. вместе. Они не всегда охотятся стаей, но когда это происходит, любому заведению, где подают еду, стоит поостеречься.
А1, А2, А3 и А4 уже ждали меня в тайском ресторанчике. Я пришла последней – неожиданно для себя: по крайней мере трое из них тянучки по природе. Мы обменялись поцелуями и уселись за столик в углу.
А1 пожал мне коленку и выдал смешок а-ля старый греховодник. А2 подмигнул поверх меню. А3 дулся в углу, как он обычно и делает, а А4 просветленно улыбался каким-то неведомым далям.
– Ну и чем вы сегодня занимаетесь, ребята? – спросила я.
– Ничем особенным, – ответил А1. Его сдержанная манера говорить напоминала
– Вообще ничем таким, – подтвердил А2.
А4 улыбнулся в мою сторону:
– Пытаемся потратить столько твоего времени, сколько сможем.
– У вас, ребята, что – работы нет, чтоб на нее ходить?
Не все они живут в Лондоне, но по делам наезжают почти регулярно.
– Теоретически – есть, – проворчал А3. Он – это который рыжий. Суровый северянин. И я это говорю любя.
– Чепуха, – проговорил А2, повернувшись ко мне. – А у тебя, любимая? Дела, встречи?..
– Пока – никаких, – отозвалась я. Подошла официантка принять наш заказ. А1 заказал всем фирменное блюдо. Никто из нас не знал, что это такое. Да и какая разница! А3, кажется, не хотел расставаться со своим меню. А2 спросил про Этого Парня.
– Я предложила ему перебраться сюда и жить у меня, – сказала я.
– Ошибка, – заметил А1.
– Большая ошибка, – поправил А2.
А3 пробормотал что-то неразборчивое.
А4 продолжал улыбаться без всякой причины. За что я его и люблю больше всех.
В кармане у меня зажужжал телефон. Менеджер агентства. Спросила, устроит ли меня заказ на Мэрилебон, четыре.
– Это время, номер дома или количество часов?
Она имела в виду время. Я сверилась с часами. Вполне осуществимо. А. дружно притворились, что не подслушивают.
Большинство людей удивленно поднимают бровь, когда узнают, что мои ближайшие друзья в основном и большей частью – мужчины, с которыми я спала. Но с кем же еще спать, как не с теми, кого хорошо знаешь? С посторонними?..
Не отвечайте на этот вопрос!
Большинство людей удивленно поднимают бровь, когда узнают, что мои ближайшие друзья – мужчины, с которыми я когда-то спала.
Я отсчитываю время, когда стала получать удовольствие от секса, со своего первого пересыпа с А1. Отчетливо помню тот день. Его широкий силуэт перекрывал свет из единственного окошка, имевшегося в его квартире. Я улыбалась ему снизу. Наши тела были обнажены, конечности переплелись. Он протянул руку, обхватил мою лодыжку и поднимал ногу, пока она не легла поперек тела. Обрушился на меня, сложенную пополам, и вошел.
– Что ты делаешь?! – пискнула я.
– Хочу ощущать своим телом всю полноту твоей задницы, – проговорил он. Хотя это и не был мой первый раз – далеко не первый, – но с какой-то точки зрения его вполне можно так назвать. Наконец-то нашелся мужчина, который знал, чего хотел, и, что еще лучше, знал, что надо делать, чтобы этого добиться.
А1 и я встречались несколько лет. Не сказать, чтобы это были простые отношения – но только не в сексе. Как только наши одежки летели в угол, туда же летели и наши ссоры. Я знала, что могу попросить его о чем угодно – и он мог сделать то же самое. Чаще всего мы всегда соглашались на то, чего хотел другой, но не дулись, если предложение бывало отвергнуто. Он был первым мужчиной, сказавшим, что я красивая, так, что я ему поверила. Первым человеком за пределами душа в спортзале, перед которым я могла расхаживать голышом. И я обожала его физически: А1 – высокий, но не чересчур, мускулистый, волосатый. Его темные прямые волосы и скрипучий голос были восхитительно анахроничны. Ему бы жить в пятидесятые годы, быть индустриальным магнатом – как раз тот типаж.
Ссорились мы так, что и сказать нельзя. Я понятия не имела, как сладить со страстью, которую испытывала к нему. Она казалась чересчур сильной и неуловимой – жидкая ртуть, утекавшая из моих ладоней.
И мы делали это всеми способами, какие только можно представить, от экзотических (двойное проникновение, путы, «золотой дождь») до возмутительно прозаичных (поза миссионера, пока он смотрел по телику футбольный матч). С тех пор мне доводилось экспериментировать больше и грязнее со многими другими, но никогда я не испытывала такого ощущения расширения собственных границ.
А1 и я встречались несколько лет. Он был первым мужчиной, сказавшим, что я красивая, так, что я ему поверила.
Он был первым, кто приложил паддл [22] к моим ягодицам. В ответ я испробовала раздвоенный кожаный ремень на его заднице, пока он, перегнувшись через диван, старался не подставить под удар свои гениталии. Его впечатляюще разнообразная коллекция порнографии была первым в моей жизни знакомством с хардкором, и мы покупали всё новые журналы и, ликуя, распределяли их по категориям. То, что ему действительно нравилось – «водный спорт» [23] , анал, женщины со спермой на лице, похожей на лягушачью икру, – занимало свое почетное место. Даже то, что он не любил, вроде скотоложства и лесбийского секса, удостаивалось взгляда, ибо он был истинным коллекционером. Недвусмысленное разрешение просто смотреть на чье-то тело – в противоположность пиратскому взгляду тайком в спортзале или воровскому подглядыванию перед тем, как задернуты занавески и выключен свет, – было восхитительно.
22
Паддл, более известный у нас как «линейка» (упоминаемая, например, в «Приключениях Тома Сойера»), представляет собой плоскую деревянную лопатку на ручке, долгое время использовался для телесных наказаний, в особенности популярен был в США. Ныне прочно вошел в обиход любителей нетрадиционных эротических развлечений.
23
«Водный спорт» – эвфемизм, означающий парафилию, одной из разновидностей которой является «золотой дождь». В общем смысле – эротическое возбуждение, получаемое от созерцания влажного или мокрого белья или кожи (жидкость может быть любого происхождения).
Я начала встречаться с А2 через пару лет после того, как мы с А1 разошлись. Он был чувственным любовником. Не то чтобы нежным, но сильным и неторопливым. Мне казалось, что он не делает никаких лишних движений, и я была просто покорена его длительными, рассчитанными действиями. Порой он, с его бледной кожей и светлыми волосами, казался подростком. Или даже еще младше – мальчишкой-переростком. Ни одно тело и ни одно прикосновение не казались мне такими правильными, как его. Так было с самого начала и до конца нашей связи. Ничьи пальцы, ничей язык так не соответствовали моему представлению об идеальном любовнике. Его тело было худощавым, но мускулистым. Высокий, но не дылда. Ни единого лишнего грамма веса.
У него дома была стиральная машина, а у меня – нет. Я однажды пришла к нему с вещами для стирки и обнаружила в пустом барабане пару своих собственных трусиков.
– А что это они здесь делают? – поинтересовалась я.
– Я скучал, когда ты уехала домой на прошлые выходные, и надевал их, – ответил он.
Я осмотрела эластичную ткань. У него были такие узкие бедра, что, похоже, белье нигде не порвалось.
– Может, нам стоит прикупить парочку для тебя? – пошутила я.
– Может, и стоит, – ответил он. На полном серьезе.