Тайный код китайского кунфу
Шрифт:
В 1922 году У Пэйфу приказал сформировать первую дивизию особого вспомогательного отряда в уезде Дэнфэн, где находился Шаолиньский монастырь. В нее было привлечено немало настоящих усэнов, а возглавил первый полк этого формирования монах Мяосин по прозвищу Золотой Архат, ученик великого Хэнлиня, к тому времени настоятеля Шаолиня. Он был одним из немногих, кто получил «полную передачу», обучался не только стилю лоханьцюань («Кулак архатов»), но и закрытым разделам дяньсю («надавливание на точки»), вэйгу («переломы костей»), циньна («заломы и захваты»), был посвящен в высшие разделы шаолиньского «внутреннего искусства». Будучи еще молодым, Мяосин сходился в поединках со всеми желающими, в том числе и мирянами, и никому не удавалось одолеть его.
Мяосин нарушил многовековые принципы монахов, которые требовали не посвящать в закрытые разделы техники мирян. Мяосин же, напротив, «наставлял других без устали» и объяснял: «Необходимо сломать пришедшее из древности монастырское правило
223
Дэцян. Шаолинь усэн чжи (Хроники монахов-бойцов Шаолиньского монастыря). Пекин, 1988, с. 109. Возможно, что история гибели Мяосина в молодые годы — не более чем традиционный миф. По другим сведениям, Мяосин прожил долгую жизнь (1875–1933) и умер своей смертью (Чжунго ушу дацыдянь, с. 473–474).
Не менее поучительная история произошла с другим шаолиньским монахом, Юняном, чье мирское имя было Сю Шия (1905–1986). Придя в Шаолинь в возрасте семи лет, он в течение короткого времени сумел пройти практически все основные этапы обучения, овладев разделами хунцюань («Красный кулак»), лоханьцюань («Кулак архатов»), мэйхуацюань («Стиль сливового цветка»), баоцюань («Взрывающийся кулак»), боем с 18 видами шаолиньского оружия. Юноша был не по годам могуч, и даже опытные бойцы не решались вступать с ним в учебные поединки. По предложению монаха Дэчаня, в будущем настоятеля Шаолиньсы, ему дали прозвище Маленький Янь Цин в память о герое романа «Речные заводи». Но вскоре случилось непредвиденное. Когда ему было всего лишь 15 лет, Юнян отправился домой навестить родственников. Придя в родную деревню, он был потрясен тем, как местный богатей издевается над его родными и избивает их; пару ударов, угроз и оскорблений получил и сам молодой монах. Исход конфликта был плачевен — Юнян с одного удара лишил жизни обидчика!
Мяосин
Возвращаться в монастырь он побоялся и решил вступить в отряд У Пэйфу. В армии солдат воспитывали строго, а часто основным методом поддержания воинской дисциплины были удары палками по ногам и по спине безответных солдат. Как-то командир отряда, решив объяснить какую-то военную тонкость Юняну, ударил его ладонями по ушам, не зная, что перед ним стоит настоящий шаолиньский монах. Юнян взвился в прыжке в воздух и нанес удар ногой. Теперь за «смиренным монахом» числились уже две жизни… Скрываясь от преследования, он понял, что у него нет иного выхода, как вернуться в родную обитель и принять там суровое наказание. В ту пору ему было лишь 16 лет.
Юнян после всех этих событий так и не был принят до конца монашеским братством. В 1926 году он «вернулся в мир» и вступил в Рабоче-крестьянскую Красную армию, а затем в 1929 году — в КПК, пройдя, таким образом, путь от неудавшегося монаха и драчуна до члена компартии. [224]
Сюй Шию
Таких случаев можно перечислить немало. Все это свидетельствовало о кризисе монашеского ушу и других закрытых школ боевых искусств. Создание академий и институтов говорило, что в ушу начался новый процесс, ведущий к его десакрализации. Особенно ярко его проявление можно было видеть на примере монахов, которые долгое время служили символом «закрытости», «сокровенности» ушу, личностной передачи «истинной традиции». Так, своей широкой деятельностью по преподаванию ушу среди мирян прославился чаньский монах Мяоюэ (1883–1945) по прозвищу Железный Архат. Получил он это имя не случайно. Мяоюэ обладал такой удивительной крепостью тела и знанием «жесткого цигун», что был способен перетирать ладонями камни в порошок. В Сямыни он сначала учился стилю тайцзуцюань («Кулак императора Тай-цзу»), по преданию, возникшему в X веке, а затем стал личным учеником мастера Цай Юйминя — создателя стиля уцзу хэянцюань («Кулак солнечного журавля пяти первопредков»), который якобы берет начало от пяти монахов Южного Шаолиньского монастыря. Мяоюэ был посвящен в один из самых закрытых разделов ушу — «медицинское искусство железных ударов», смысл которого состоял в укреплении рук и тела не за счет их набивания, а благодаря исключительно внутренним упражнениям и управлению тока ци. Это искусство не только было эффективно в бою, позволяя легким прикосновением свалить противника с ног, но и широко использовалось в лечебных целях для точечного массажа.
224
Дэцян. Шаолинь усэн чжи, с. 146–147.
Мяоюэ, закончив обучение, уехал на Филиппины, где вел широкое преподавание основ своего стиля, а вернувшись в Китай, основал свой монастырь и активно включился в пропаганду ушу. Так, в 1936 году он был судьей на крупных состязаниях по Национальному искусству, где к тому же демонстрировал на публике несколько комплексов.
Сближение великих мастеров с простыми народными бойцами и энтузиастами ушу, их выход «в мир» — на соревнования, показательные выступления — создали ощущение вседоступности ушу, хотя по-прежнему подавляющее большинство школ, особенно в деревнях, никак не проявляло себя. Так начал зарождаться пока едва заметный, но все более нараставший кризис в традиционном ушу. Известные мастера и малоизвестные теоретики начали поговаривать о необходимости некой реформы, хотя ее формы были пока никому не ясны.
«Новое Национальное искусство» в рамках древней традиции
20—30-е годы стали временем перелома в отношении к ушу, когда многие открыли для себя, что народные боевые искусства, оказывается, можно изучать и на людях, не таясь в школах. Тенденции «революционности» и «обновления» стали все сильнее ощущаться даже в таких традиционных кругах, как сообщество мастеров ушу. Мастер Ван Сянчжай, создатель стиля ицюань («Кулак воли») и ученик знаменитого патриарха синъицюань Го Юньшэня, считал, что настало время разрушить патриархальную замкнутость старых школ, разбить рабские, по его мнению, отношения соподчинения учителя и ученика и вообще обновить подход к ушу. Нельзя сказать, что крупные мастера вообще игнорировали «официоз». Например, мастер синъицюань и носитель «истинной традиции» Ли Цуньи был заместителем председателя тяньцзиньского «Общества китайских бойцов ушу» («Чжунхуа уши хуэй»). В Хунани во время антияпонской войны патриарх шаолиньского стиля шаолинь люхэмэнь («Школа шести соответствий») Вань Цзишэн создал Академию Национального искусства провинции Хунань (Хунаньшэн Гошу гуань), где преподавателями были известные мастера Чжу Гочжэн, Ши Жуньчжан, Ван Цзюаньтянь и другие.
Несколько охладила энтузиазм мастеров кампания борьбы против «метафизического подхода» к теории ушу. Она стала составной частью крупной дискуссии о науке и метафизике, которая утверждала приоритеты научного знания и западного подхода в рассмотрении природы вещей и развития общества. В 1936 году вышла в свет примечательная книга Чжан Найци «Научный подход к стилям внутреннего искусства», перенесшая дискуссию о науке и метафизике на область боевых искусств.
В этот период в Китай проникает все больше и больше западных философских веяний, и китайские философы, не желавшие отстать от прогресса, усердно поднимали те проблемы в своей истории, которые активно муссировались и на Западе. Позже, после народной революции 1949 года, в древней философии Китая таким образом обнаружат «борьбу материализма и идеализма» — тезис вообще спорный, практически ничем не подтвержденный. А в 30-е годы ограничились борьбой науки с метафизикой. Под последнюю подпало ушу, и именно на него обрушился Чжан Найци — самый великолепный знаток внутренних стилей. Китай полон парадоксов и неразберихи!
Понимание метафизики у большинства ученых Китая было достаточно примитивным и практически охватывало всю область традиционной философии. «Научным» считался при этом западный подход. Но так как западного подхода к ушу не было, как нет и не может быть сейчас, то критика «метафизики» ушу превращалась в забавную нелепицу. Благо, тогда еще никто не догадался преследовать людей за традиционное преподавание ушу, как это было сделано через каких-то 15–20 лет. Однако избавление ушу от «метафизики» стало одной из форм реформы ушу.
Стили «внутренней семьи», как считал Чжан Найци, значительно превосходили все другие системы психофизического воспитания, в том числе и пассивную медитацию — «спокойное сидение» (цзинцзо). «Спокойное сидение» приводит к тому, что в сознании всплывают различные иллюзорные образы, и в конце концов такой человек может «стать одержимым», потеряет контакт с реальностью. Фактически, он становится психически ненормальным». [225]
При занятиях нэйгун столь серьезные последствия исключены. Превосходит он по своей эффективности и внешние стили, так как регулирует внутреннюю природу человека, в то время как внешние стили лишь хорошо развивают его телесную крепость.
225
Чжан Найци. Кэсюэды нэйгунцюань (Научный подход к стилям «внутренней семьи»). Пекин, 1986, с. 108–109 (1-е изд. — 1936).