Тайный крестовый поход
Шрифт:
— Морская блокада, — ответил Сибранд. — Чтобы глупые короли и королевы не прислали подкрепление. Однажды… Однажды мы… — Он слабел на глазах.
— …захватите Святую Землю? — подсказал Альтаир.
Сибранд закашлялся. Когда он снова заговорил, во рту у него была кровь.
— Освободим её, глупец! От тирании веры!
— Освободите? Вы хотите свергнуть власть. Контролировать умы людей. Убивали всех, кто не повиновался.
— Я выполнял приказы, я верил в своё дело. Как и ты…
— Не бойся, — произнес Альтаир, закрывая ему глаза.
— Мы уже близко, Альтаир, — Аль Муалим вышел из-за стола и встал в свет, льющийся в окно. Голуби умиротворенно ворковали, согретые послеобеденным солнцем, а в комнате висел всё тот же сладковатый аромат. Однако, хотя Альтаир восстановил свое положение в Ордене и вновь заслужил доверие Мастера, он ещё не мог расслабиться.
— Теперь только Робер де Сабле стоит между нами и победой, — продолжил Аль Муалим. — Именно он отдает приказы. Он платит золотом исполнителям. С его смертью умрет и последнее знание о сокровище тамплиеров и угроза, которую оно несет.
— Я до сих пор не понимаю, как простая безделушка может натворить столько бед, — сказал Альтаир. Он всё ещё обдумывал последние загадочные слова Сибранда. Он думал о сфере — частице Эдема. Он на собственном опыте испытал соблазн, который она собой представляла. Но, хотя эта сила и удивляла, неужели сфера была чем-то большим, чем просто красивой безделушкой? Эта мысль показалась Альтаиру странной.
Аль Муалим кивнул, будто прочитав его мысли.
— Частица Эдема — это воплощенное искушение. Вспомни, что она сделала с Робером. Однажды, вкусив эту мощь, он был поглощен ею. Он видел в ней не опасное оружие, которое надо уничтожить, а инструмент, при помощи которого он добьется цели.
— Он мечтал о власти?
— И да, и нет. Он мечтал — и всё ещё мечтает — как и мы, о мире.
— Но из-за него Святая Земля погрузилась в пучину войны…
— Нет, Альтаир, — возразил Аль Муалим. — Как ты можешь не видеть этого, когда именно ты открыл глаза мне?
— О чем вы? — озадаченно спросил Альтаир.
— Чего желает Робер и его сторонники? Мира, в котором люди будут едины. Я не против его цели, я разделяю её. Но я не согласен со средствами. Мир нужно заслужить, его нужно понять, принять, но…
— Он его навяжет, — понимающе кивнул Альтаир.
— И лишит нас свободы воли, — согласился Аль Муалим.
— Странно… Я никогда не думал о Робере с такой стороны… — Произнес Альтаир.
— Не копи ненависти к своим жертвам, Альтаир. Такие мысли — яд, они затмят твой разум.
— А его нельзя переубедить? Заставить отказаться от замыслов?
Аль Муалим грустно покачал головой.
— Я пытался поговорить с ним через тебя. Каждое убийство было посланием. Но он предпочел не замечать.
— Тогда нам осталось только одно.
Теперь ему предстояло убить Робера де Сабле. Эта мысль привела Альтаира в восторг, но он не поддался искушению, напомнив себе об осторожности. Второй раз он не станет недооценивать врага. Ни де Сабле, ни кого-то ещё.
— Теперь тебе предстоит отправиться в Иерусалим. Там ты сможешь найти его, — посоветовал Аль Муалим, выпуская в окно голубей. — Ступай Альтаир. Пришло время закончить то, что мы начали.
Альтаир вышел из комнат Мастера, спустился по лестнице и прошел во двор. На заборе сидел Аббас, и, идя по двору, Альтаир почувствовал на себе его пристальный взгляд. Ассассин остановился и повернулся к нему. Глаза их встретились, и Альтаир собирался уже что-то сказать, но не знал, что именно, и промолчал. У него было задание. А это… просто старые раны давали о себе знать. Однако бессознательно он потянулся одной рукой к бывшему другу.
ГЛАВА 28
На следующее утро, после того как Альтаир рассказал Аббасу правду о его отце, Аббас казался ещё более отстраненным, и, что бы Альтаир ни говорил, ничто не могло вывести его из этого состояния. Они молча и угрюмо позавтракали под присмотром наставников, а потом отправились к Аль Муалиму и заняли свои места на полу.
Если Аль Муалим и заметил изменения, произошедшие с двумя его подопечными, то ничего не сказал. Возможно, лично он даже порадовался, что сегодня мальчики почти не отвлекаются от учебы. Возможно, предположил, что они просто поссорились, как бывает с друзьями в первые дни их дружбы.
Однако Альтаир весь урок сидел напряженный и мучительно размышлял. Почему Аббас ничего не сказал? Почему не среагировал на его, Альтаира, слова?
Ответ он получил чуть позднее, когда они, как обычно, пошли на тренировочную площадку. Обычно они практиковались во владении мечом на пару, в спарринге. Но сегодня Аббас решил, что не хочет драться на небольших деревянных мечах, как обычно, а желает использовать настоящие сверкающие клинки, которые им должны были выдать после окончания обучения.
Лабиб, их инструктор, был просто в восторге.
— Великолепно, просто отлично, — сказал он, хлопая в ладоши, — но помните, что вы не должны проливать кровь. Не стоит беспокоить лекарей. Это будет испытание не только вашего мастерства, но и вашей выдержки и хитрости.
— Хитрости, — повторил Аббас. — Это очень подходит тебе, Альтаир. Ты хитрый и коварный.
Это были первые слова, которые он произнес за весь день. И произнося их, он посмотрел на Альтаира с таким презрением, с такой ненавистью, что Альтаир понял, что их отношения уже никогда не будут прежними. Он посмотрел на Лабиба, желая попросить, даже умолять не допустить этого испытания, но наставник со счастливым выражением на лице перескочил через невысокий забор, окружавший тренировочную площадку, и приготовился насладиться превосходным боем.
Они заняли позиции, Альтаир сглотнул, Аббас смерил его тяжелым взглядом.
— Брат, — начал было Альтаир, — то, что я сказал вчера вечером…
— Не называй меня братом! — крик Аббаса разнесся по всему двору.
Он бросился на Альтаира с такой злостью, какой он никогда не видел прежде в бывшем друге. Но, хотя Аббас обнажил зубы в злобной гримасе, Альтаир заметил в его глазах слезы. И он понял, что это была не обычная злость.
— Нет, Аббас, — позвал он, отчаянно защищаясь.