Тайный любовник
Шрифт:
Софи смотрела на них с нежной улыбкой и думала, что они выглядят так же странно, как Трэнтер и Роза. Марис была не такой высокой, как Джек, но, наверное, вдвое сильнее. Софи видела, как она легко поднимала Джека. Она и купала, и кормила Джека, обхаживала и развлекала. Он легко раздражался, она бывала язвительной, но они стали неразлучны. Может, Марис с самого начала была влюблена в Джека? Сейчас она точно любила его, этого не мог видеть разве что слепой. Что до него… Софи не была уверена. Джек не был человеком, который влюбляется с первого взгляда, да к тому же боялся строить дальние планы и заглядывать
Ожидалось, что собравшиеся выразят свое одобрение, когда с доски упадет покрывало, но, едва завидев Джека, ковыляющего к ним, собравшиеся разразились бурными аплодисментами. Он продолжал идти, глядя себе под ноги, и лишь румянец, появившийся на его впалых щеках, выдавал его волнение. Он был гордым человеком, грубым и резким, когда защищал свое достоинство, и Софи училась уважать это его чувство, и не только потому, что этим он напоминал ей своего брата, более сдержанного и культурного.
Джек занял место в центре полукруга почетных граждан Уикерли, между Коннором и Юстасом Вэнстоуном, деревенским мэром. Юстас откашлялся, готовясь произнести речь. Наступила тишина.
– Друзья, сограждане! Много лет подряд я произносил перед вами речи, стоя на этом самом месте. Чаще всего это были длинные речи. Но сегодня я буду краток, ибо то, что я хочу сказать вам, очень просто.
Все мы знаем, зачем собрались здесь и кого собираемся чествовать. Мистер Джек Пендарвис появился среди нас год назад. Его доброе, отзывчивое сердце быстро завоевало ему много друзей. Затем он уехал. Многим не хватало его, но никто из нас не догадывался, что он обладал качествами великого человека или что однажды трое людей будут обязаны ему жизнью.
Двадцатого апреля Джек Пендарвис, проявил мужество и отвагу. Он единственный решился спуститься под землю и, рискуя жизнью, спас Чарльза Олдена, Роя Донна и Роланда Коучмена. Благодаря ему эти люди находятся сегодня с нами. И мы испытываем к нему глубокую благодарность, я в том числе, хотя двое из спасенных помогли нынче победить команду «Салемских драконов» второй год подряд.
Софи удивленно засмеялась вместе с остальными. Дядя Юстас шутил очень редко и, как правило, неудачно, но в этот раз шутка оказалась смешной.
– Сегодня мы открываем памятную доску не только в честь Джека, но и в честь идеалов отваги, беззаветности и героизма. Смелость может проявиться в самое неожиданное время и в ком угодно. Это счастье, что она в нужный момент родилась в сердце Джека Пендарвиса. Сегодня мы благодарим его со всею искренностью и почтительностью и открываем в его честь этот памятный знак, который будет служить свидетельством его подвига еще долго после того, как уйдет последний из нас. Благодарим тебя, Джек. И да хранит тебя бог.
Коннор целую неделю приставал к Джеку, чтобы тот подготовил ответную речь, а Джек с насмешкой отмахивался, говоря, что ограничится двумя словами: «Благодарю вас». Но когда стихли восторженные крики и аплодисменты, Джек выступил вперед и произнес речь, несколько длиннее, чем намеревался. Его хриплый голос был слаб, и, чтобы услышать его, все: мужчины, женщины и дети, собравшиеся на городском лугу, затаили
– Благодарю вас, мэр. Спасибо, что не упомянули о худшем, о проступке, который тем не менее известен всем и который мучает мою совесть. То, что я совершил, я совершил не потому, что такой отважный, а чтобы искупить свою вину. Сегодня я хочу сказать спасибо всем вам, а также тем, кто был мне добрым другом в тяжелые моменты моей жизни. Благодаря вам я почувствовал себя здесь как дома, и ваше отношение для меня даже важнее, чем эта шикарная доска, на которую, думаю, я буду приходить любоваться по крайней мере раз в день еще год или два. В любом случае спасибо. Лучше мне не сказать, но я говорю это от чистого сердца. И не забудьте проголосовать за моего брата на следующих выборах.
Толпа разразилась восторженными аплодисментами и одобрительными криками; на некоторых лицах Софи заметила слезы. Всем хотелось обнять героя или пожать ему руку, и она видела смятение в глазах людей, когда они, подойдя близко к Джеку, обнаруживали, насколько он в действительности болен и слаб. Коннор нашел ее в толчее и привлек к себе, обняв за талию. Лицо его было озабоченным. Она читала на нем гордость, глубокое волнение и тень страха, который неотступно преследовал его последние недели.
– Не беспокойся за него, Кон. Теперь его дела пойдут на поправку, я уверена.
– Да, – энергично кивнул он, стараясь не думать о худшем.
Несколько минут спустя Джек и Марис присоединились к ним.
– Слава богу, церемония закончилась! – пробормотал Джек с деланным облегчением, но было видно, как он доволен, особенно теперь, когда все было позади. – Восемь шахтеров пригласили меня к «Святому Георгию» выпить, а мне и глоточка нельзя пропустить, представляете? И еще на обед в дом, где шесть сестер красоток. Предложили три разных должности, а у меня на одну-то нет сил.
– Это сейчас нет, – с улыбкой заметила Софи.
– Поздравляю, – сказал Коннор, обнимая брата. – По-моему, ты произнес прекрасную речь.
– Ты так считаешь? Наверно, это у нас семейное.
– Надеюсь, что так.
– Ха. Теперь уже скоро ты будешь стоять перед этими важными шишками в палате общин и произносить речи. Кон, я чертовски горжусь тобой.
– А я тобой, Джек.
Они улыбались, обмениваясь похвалами, но в их словах не было и доли иронии. Глазами, затуманившимися от слез, Софи смотрела, как они обнимаются. У нее защемило в груди, когда она увидела, с какой нежностью Коннор прижимает к себе брата.
– Не хватит ли с вас на сегодня пожатий да объятий, мистер Великий Герой? – проворчала Марис, скрывая за грубоватой насмешкой обуревавшие ее чувства. – Пойдемте-ка обратно в дом, пора принять лекарства да вздремнуть немного.
Джек вполголоса чертыхнулся. Но он и правда устал, это было видно по его лицу и опустившимся плечам. Они попрощались, и, ворча больше по привычке, он позволил Марис увести себя.
День постепенно клонился к вечеру. Позднее предполагались танцы для взрослых вокруг костра и фейерверк для детей. Но когда Софи вместе с Энни и другими женщинами из приходского совета закончили наводить порядок после благотворительного базара, Коннор, разговаривавший с несколькими мужчинами о налогах, поймал на себе ее взгляд, и они без слов поняли друг друга: пора домой.