Тайный наследник Дона

Райли Селеста

Лоренцо рычит.

— Пошел ты, чувак.

— Меня скоро оттрахают. — Данте заправляет белую рубашку в джинсы и поворачивается, чтобы уйти.

— Сядь на место, мать твою, — приказываю я, когда он собирается уходить. Ненавижу быть убийцей вечеринки, но мне еще есть что с ними обсудить.

И Данте, и Лоренцо смотрят на меня в замешательстве, но не спорят.

— Да, босс? — Они оба отвечают в унисон, садясь.

— Данте, узнай все, что сможешь, о компаниях, в которые инвестировал Петерсон. У них должно быть

что-то общее.

— Да, босс, — отвечает Данте.

— И ты. — Я перевожу взгляд на Лоренцо. — Присматривай за Еленой. Убедись, что она всегда в безопасности.

Он кивает.

— Да, босс.

Я скрещиваю ноги и кладу руки на кресло.

— Убирайтесь! Оба!

Они смотрят друг на друга, а потом разбегаются, прежде чем я успеваю передумать.

Я насмехаюсь, когда Данте подходит к шлюхе на шесте и обхватывает ее руками за талию. Она улыбается ему, и он наклоняется, чтобы прошептать ей что-то на ухо. Вскоре они исчезают в море людей, танцующих в центре зала.

Мне сорок, я всего на год старше Данте, но он так напоминает мне нас с Маркусом, когда мы были намного моложе. Мы ходили по клубам и трахались с кем хотели. Когда я стал капо, мои интересы переместились с того, чтобы вставлять член в любую пизду, на то, чтобы дрочить им в рот и отправлять их с пачкой денег. Смерть отца была слишком внезапной и хаотичной, и мне пришлось взять на себя ответственность за порядок в семье и бизнесе раньше, чем я был к этому готов.

Мне было хорошо так жить, пока я не встретил Елену, а теперь я даже не могу дрочить, не представляя, что это она стоит на коленях и высасывает меня досуха.

Кстати, о Елене… Я взял со стола свой телефон и проверил сообщения. После вечеринки я узнал ее номер у одного из ее сотрудников. Грейс, так ее звали. Мне не потребовалось ничего особенного, просто улыбнуться, и она полностью растаяла.

Елене нужны лучшие сотрудники.

Я отправил ей сообщение после того, как получил ее номер, и знаю, что она его видела, но не ответила. Я не люблю играть в догонялки, но ее решимость держаться от меня подальше заставляет меня дразнить ее еще больше.

Она заслуживает этого после того, как оттолкнула меня семь лет назад. Я представляю себе все способы ее наказания, но больше всего меня поражает видение ее обнаженной и с завязанными глазами, не знающей, какую часть ее тела я буду мучить в следующий раз.

Господи, кажется, мне нужно еще выпить.

Я не понимаю, что улыбаюсь, пока мое отражение не смотрит на меня из бокала, который я держу в руках.

— Данте сказал мне, что ты встретил ту женщину на гала-ужине.

Я перевожу взгляд на Маркуса. Он смотрит на меня так, будто у меня в голове выкрутился винтик. Клянусь, это не просто один винтик.

— И что?

— И что? — Он наклоняется вперед. — Что ты собираешься делать?

Я пожимаю плечами и наливаю себе еще алкоголя.

—

А что тут делать? Она уже в прошлом.

Он криво усмехается.

— Учитывая то, как ты сейчас улыбался в телефон, я не думаю, что она история, брат. Просто чтобы ты знал, я слышал от Данте, что она с кем-то встречается.

Моя челюсть сжимается. Мне кажется, что стакан разобьется, если я буду держать его так же крепко, как сейчас, поэтому я хлопаю им по столу.

— Мне плевать.

— Думаю, скоро поймешь обратное. — Ухмылка на его лице злая. Маркус — полная противоположность мне. Он больше работает головой, чем кулаками или пистолетом, но, когда он решает быть крутым, даже дьявол хватается за место, чтобы поучиться у него. — Он видел ребенка через окно. Он не уверен, что это ее ребенок, возможно, это ребенок ее лучшей подруги. Мойра была с ним дома.

В горле образуется комок, который почти перекрывает мне доступ воздуха. Маркус пытается добиться от меня реакции. Маркус знает меня лучше, чем я сам, и он видит меня насквозь. Он знает, что я ненавижу Елену, и он также знает, что под моей ненавистью мои чувства к ней еще не умерли.

Мне не нравится, что он читает меня как открытую книгу.

— Ты делаешь это специально, не так ли?

Улыбка щекочет его губы, но она исчезает, когда беспокойство заставляет его наморщить лоб.

— Я знаю тебя всю жизнь, брат, — говорит он, — тебя что-то беспокоит, и у меня такое чувство, что это связано с той женщиной.

Я достаю из кармана пачку сигарет и прикуриваю одну, втягивая дым.

— У меня две проблемы, Маркус. Женщина — не одна из них. — Это не совсем ложь, просто Елена — противоядие от ярости, сжигающей меня каждую секунду с тех пор, как я вернулся в Нью-Йорк.

Она как яд для моего организма, но я понял, что даже яд может спасать жизни. Есть проблемы посерьезнее, чем моя неприязнь к ней, и мысли о ней — единственный способ сохранить рассудок.

Он проводит пальцем по своим запонкам.

— В чем же дело?

— Мне нужно найти убийцу наших родителей. — Гнев лижет стенки моего желудка, когда я говорю это, а в мозгу мелькают образы той ночи, когда погибли мои родители. — И мне нужно захватить этот город. Мы уже достаточно долго бездействуем, а Братва устраивает в городе беспорядок.

Глаза Маркуса вспыхивают красным в неоновом свете, его яремная ямка выпучивается, но все заканчивается так же быстро, как и началось. Мой брат научился держать свои эмоции под контролем. Он не показывал, что злится или грустит после смерти наших родителей. Даже сейчас он держит эти эмоции в себе, но я знаю, что, как никто другой, он жаждет мести, как и я. Он был очень близок с нашей матерью.

— Ты все еще думаешь, что Петерсон как-то связан с их смертью?

Я наклоняюсь к столу и стряхиваю сигарету в пепельницу.