Тайный наследник Дона

Райли Селеста

Я перекатываю губы между зубами. Мои мысли беспорядочны, и, возможно, я просто эгоистка, потому что еще не избавилась от своих чувств к нему, но я не хочу, чтобы он был с другой женщиной. Не то, чтобы это была его вина, но прошло уже семь лет. Я родила нашего ребенка, растила его одна и оставалась одинокой. Будет несправедливо, если он просто уйдет к другой женщине.

Боже, о чем я думаю?

— Девочка, послушай. Ты не можешь продолжать так поступать с собой. — Мойра встает с дивана и подходит к моему столу. Она останавливается напротив

меня. — В какой-то момент ты должна принять решение. Либо ты хочешь Доминика, либо нет.

— Все не так просто. Есть Лукас. Я должна защитить своего сына.

— Тогда ты должна отпустить Доминика по-настоящему. Иначе ты не сможешь обеспечить безопасность Лукаса. — Она протягивает руку и заправляет прядь волос мне за ухо. — Я буду поддерживать тебя, несмотря ни на что. Но сначала тебе нужно принять решение.

Я смотрю на нее сквозь ресницы.

— Мое решение такое же, как и семь лет назад.

ГЛАВА 3

ДОМИНИК

Я кручу бокал, глядя на город из своего здания-небоскреба, наблюдая за машинами, мчащимися по улице, и другими небоскребами, пытающимися пронзить голубое небо.

"Башня Романо" — самый высокий небоскреб в городе. Я провел последние семь лет, вдыхая воздух его существования и ожидая того дня, когда взойду на него, как боевой жеребец. Уезжая из Нью-Йорка семь лет назад, я поклялся вернуться только после того, как дострою это здание, и теперь, когда я это сделал, пути назад нет.

Я намерен править этим городом и сделать все в нем своим. Я научился властвовать с тех пор, как научился ходить. Мой отец, Алексей Романо, всегда учил меня, что ходить недостаточно.

— Послушай, мальчик! — всегда говорил он. — Если ты хочешь твердо стоять на ногах, тогда беги.

Десять лет после его смерти я жил именно так. Никогда не отступал и не сдавался. Никому не позволял управлять собой. Если быть честным, то не только из-за того, что отец жестоким способом готовил меня к власти над итальянской мафией. С самого рождения меня окутывала неутолимая тьма. Внутри меня затаился монстр с огромной жаждой крови и контроля. Монстр, которого на миг укротила единственная, кого я когда-либо любил.

Елена Маркони.

Но все закончилось так же быстро, как и началось, потому что она выпустила зверя на свободу в ту ночь, когда ушла от меня.

Я делаю глоток виски, наслаждаясь тем, как он обжигает горло. Интересно, как она живет. Если она решила уйти от меня, значит, она нашла счастье где-то еще.

Кто знает? Возможно, она даже замужем и живет вдали от тьмы, которая бродит вокруг меня.

Моя челюсть сжимается, и в этот момент я понимаю, что мои пальцы крепко сжимают бокал. Ревность пылает как вулкан при мысли о том, что другой мужчина может прикоснуться к тому, что когда-то было моим. После того как она порвала со мной, я принял решение отпустить ее ради ее же блага. Я мог бы претендовать на нее, сделать ее своей, независимо

от того, нравится ей это или нет. Но я не такой, как другие идиоты в мафии, которые относятся к женщинам как к игрушкам, с которыми можно обращаться как угодно.

Нет.

Я люблю, чтобы мои женщины были готовы.

— Посмотри, кто у нас тут!

Я поворачиваю голову к двери, чтобы увидеть Данте. Это высокий парень с вьющимися каштановыми волосами под цвет глаз. По какой-то причине он считает себя моим лучшим другом, и я не могу от него избавиться. Иногда он может быть не в духе, но это единственный человек, которому я доверяю. Когда я вижу его снова после его последнего визита в Италию год назад, в моей груди возникает странное ощущение тепла. Я не радуюсь встрече с ним, но и не испытываю отвращения.

Он пересекает комнату и обнимает меня прежде, чем я успеваю ответить.

— Рад снова видеть тебя, мой друг.

Я отстраняюсь и опускаю взгляд, чтобы проверить, не помялась ли моя рубашка. Костюмный пиджак наброшен на вращающийся стул, обнажая белую рубашку.

— Не могу сказать того же.

Его глаза блестят, а по лицу расползается улыбка.

— Ты ничуть не изменился.

— К сожалению, ты тоже, — говорю я, проходя к своему креслу и садясь на него. — Как идут дела?

Данте знает меня как свои пять пальцев. Он знает, что я спрашиваю не о бизнесе.

— Все хорошо, — отвечает он, подтаскивая к себе мой бокал и наполняя его. — Последняя партия поступила сегодня утром, и детективы тоже.

Я скрещиваю руки.

— Интересно.

Для широкой публики Romano Enterprises владеет несколькими клубами, алкогольными брендами и отелями на трех континентах. Но за кулисами все по-другому. Мы занимаемся всем незаконным, кроме торговли женщинами и детьми.

Моя душа настолько темна, что я едва вижу свет, но причинение вреда невинным людям — это то, где я провожу черту.

Что возвращает меня к обсуждению.

— Кто предатель?

Я трачу приличные деньги на то, чтобы оградить свой бизнес от неприятностей. Если копы шныряют по моему бизнесу, это может означать только то, что есть крот, который проболтался о том, о чем не следует.

— Он не был очень хитрым, — говорит Данте, наполняет стакан, и выпивает содержимое одним глотком, затем морщится. — Я держу его там, где он должен быть. Что нам с ним делать? Выбросить или пусть страдает до тех пор, пока его тело может выдержать?

На моих губах появляется ухмылка.

— Пусть страдает столько, сколько выдержит его тело. — Мне нравится эта версия Данте, гораздо больше, чем та, которая всегда стремилась избавить гнилые души от страданий.

Смерть — это милосердие, а я милосерден настолько, насколько это возможно. И именно поэтому я люблю, чтобы мои мужчины были полной моей противоположностью.

Милосердие — это роскошь, которую могу позволить себе только я.

— Есть какие-нибудь подробности о том, кто его саботировал?