Тайный обожатель
Шрифт:
***
– Как ты мог?! – завизжала Оля с порога.
Хастад тут же материализовался в кухонном проёме и вопросительно уставился на свою женщину.
– И не делай вид, что ты тут ни при чём! Я знаю, что это ты его убил!
– Технически я к нему даже не приближался, – с недовольным видом прорычал Хастад. Он ожидал, что Хола будет счастлива избавлению от абьюзера, но она снова включила свою человеческую жалость. И как только можно было пожалеть такого мерзавца, как Крючок?
– Неважно. Меня всю трясёт
– Одним негодяем меньше. Я думал, ты обрадуешься…
– Нет! – выпалила Оля. – Все мои проблемы из-за тебя! Что мне сделать, чтобы ты навсегда исчез из моей жизни?
– Я не могу смотреть, как ты изводишь себя, – с горечью покачал головой великан.
– Так исчезни и не смотри, – прошипела ему в лицо она.
Великан почувствовал, как от бессилия сводит челюсти. Все старания помочь Холе – впустую. Он не знает слов, которые вернут ему Холу.
Неужели это конец?
Глава 25
Попытки Хастада поговорить игнорировались. Шли дни, и Оля таяла на глазах. Она почти ничего не ела, в свободное от отработки время лежала в постели, глядя в пустоту. Будто бы мертвец в живом теле.
И нервы великана не выдержали: после очередного не ответа на вопрос, Хастад схватил Олю за плечи:
– Почему ты всё время молчишь?
Она посмотрела на него безжизненным взглядом и одними губами сказала:
– Уйди.
– Хола, я вижу, что ты пытаешься сделать. Мне тоже больно, но пережить это горе мы должны вместе!
– Ничего хорошего нас больше не ждёт. Уходи и не трать на меня своё время.
– Ты – моя женщина.
– Чёрт возьми! Ты великан! Тебя никогда не примут люди! На черта ты вообще привязался ко мне? Моя жизнь и так из-за тебя превратилась в ад! Что тебе ещё надо?
Хастад, стоявший перед Олей на коленях, ссутулился, но рук не разжал:
– Хола… если бы я мог стать человеком... – с трудом выдавил он. – Ничего бы этого не случилось, и... – Хастад затрясся в рыданиях. – Как мне оставить тебя, если ты – смысл моей жизни?
Последнее время Хастад только и слышал, что он не человек и сломал жизнь своей женщине. Но он изо всех сил старался всё исправить.
– Хастад... – сухо прошелестел голос Оли. Её холодная ладонь прикоснулась к его виску.
– Я приготовил тебе поесть... – сказал великан, пересиливая рыдания. – Я дам тебе побыть одной, но обещай, что больше не будешь отказываться от еды.
Оля кивнула, и её желудок впервые за долгое время запросил есть.
Когда Хастад исчез, плотина, которая сдерживала бурлящий поток Олиных чувств, взорвалась. Эссенция боли выплеснулась наружу. Оля плакала в голос, билась головой о пол и произносила бессвязные, одной только ей понятные слова.
Позже она исполнила обещание и съела целую тарелку старательно приготовленной Хастадом стряпни.
«Бедный,
Жестоко было выговаривать ему за то, на что он не мог повлиять. Хастад – тоже живое существо, и вряд ли его поведение – это искусная игра. Для него эти чувства и это горе тоже впервые.
Но не успела Оля погрузиться в своё одиночество, как его нарушили.
– Я передумал, – прозвучал в темноте голос Хастада. – Я не уйду. Если ты не хочешь жить, я буду насильно кормить тебя с ложки и следить за каждым твоим шагом.
Хастад забрался на диван и обнял сзади свою любимую женщину.
– Только не... – предупредила она, внутренне смирившись с тем, что великан никуда не денется.
– Конечно, нет. Я просто побуду рядом. Хочешь, помогу тебе уснуть?
– Хочу.
Комнату снова наполнило убаюкивающее гудение, и к Оле пришёл крепкий и лишённый кошмаров сон.
***
Чтобы хоть как-то сводить концы с концами, Оля, в свободное от исправительных работ время работала уборщицей в забегаловке недалеко от дома. После увольнения со скандалом найти что-то лучшее было невозможно.
Оля скучала по своим подопечным, она знала, какой это удар для детей. Когда ты растёшь в детском доме, ты мечтаешь только об одном: чтобы тебя любили. Там, среди детей, Оля была на своём месте, она ждала, что руководство поймёт свою ошибку и позволит ей вернуться к детям, но время шло, и ей так и не позвонили.
Она же теперь враг народа. Изгой.
***
В тихой и молчаливой печали прошло два месяца.
Оля оставила свои попытки найти смерть. Она каждый будний день отрабатывала часы на исправительных работах. Сознание её на время отключалось, а тело выполняло простые, но унизительные действия. Оля мыла уборные в общественной приёмной. За труд она не получала ничего, кроме унижения.
И вот, наконец, отработка завершилась, а вместе с ней и Олин условный срок. Освободившееся время было нечем заполнить. Оно зияло пугающей пустотой. У Оли не осталось ни любимых занятий, ни желаний.
***
В тот день, бродя по гипермаркету вдоль стеллажей и выбирая из продуктов что-нибудь подешевле, Оля не заметила переполоха вокруг.
Люди с оханьем и воплями бежали куда-то мимо Оли, а она, равнодушная к опасности и смерти, считала в уме, хватит ли ей денег заплатить за квартиру, если она купит большую пачку спагетти и тушёнку высшего сорта.
Вдруг ей загородили свет сразу с двух сторон. Хотя пространства вокруг было много, Оле стало как-то дискомфортно и тесно. Она подняла голову и увидела сразу двух серых великанов с огромными баулами на плечах.