Тайный орден
Шрифт:
посоха, проведя меня, беспомощного мальчишку, к горному монастырю, вряд ли бы
мы сейчас беседовали. Так позвольте же сделать и мне хоть какой-то скромный жест в
ответ.
—Нет, друг мой, я не возьму денег.
—Но, вы же служите графу…
Гуго замолчал, поскольку понял, что сказал что-то лишнее. Он заметил, как
светлые глаза монаха в одно мгновение потемнели и стали очень внимательными, как
сверкнули в них колючие голубые искорки. Взгляд монаха сделался пронзительным,
казалось, он прожигает собеседника насквозь.
—Вы не за того меня принимаете, мессир [13] . Так знайте, молодой человек, я не
служу никому, кроме Господа. — Наконец, после паузы, твердо произнес Мори, и
голос его отразился от толстых стен башни неожиданно резким эхом.
—Простите, если обидел вас, но я не нарочно. Я действительно просто хотел…
Ну, знаете, пилигримы, обычно, очень бедны.
Взгляд Мори неожиданно смягчился, и он улыбнулся.
13
Мессир — одно из обычных обращений к рыцарю, принятых в средневековой Европе.
—У вас доброе сердце, шевалье, и это хорошо, ибо Господь милостив к добрым
сердцам.
За разрушенными стенами замка Пейн сгущалась вечерняя мгла. С ближних болот
дул холодный ветер. Тучи, идущие с севера, наползали на бледную убывающую луну.
Тусклый огонек в верхнем этаже башни едва ли был заметен снизу. В довольно
большой комнате с четырьмя узкими окнами-бойницами, около очага, в старых, грубо
сработанных дубовых креслах сидели двое. Справа, вытянув к огню ноги,
расположился хозяин. Слева, напротив него, сидел гость — таинственный
странствующий монах Мори в своем неизменном дорожном одеянии.
Гуго де Пейн время от времени протягивал руку к аккуратно сложенным
поленьям, которые он сам нарубил днем из сучковатого наполовину сгоревшего
бревна-тарана, найденного в замковом дворе, и подбрасывал одно из них в огонь. Он
только что рассказал монаху свой странный повторяющийся сон о всадниках и двух
скрещенных грядах облаков, надеясь, что брат Мори, может быть, подскажет, как
толковать кресты на знаменах и крест в небесах.
В старом очаге пылал огонь, дым от которого уходил через отверстие в потолке.
Багровые отсветы ложились на предметы, непонятными, зловещими тенями плясали
на стенах. Монах Мори смотрел прямо в центр огня, широко раскрыв глаза и почти не
мигая, как будто видел там, в сердце пламени, нечто, подсказывающее ему странные
фразы. Гость говорил медленно, с паузами, как бы дожидаясь пока в глубине очага
появится следующее предложение. Приятный густой голос монаха словно
зачаровывал Гуго, так, что хотелось слушать, не отрываясь, и с нетерпением ожидать
каждого нового слова.
—Мне многое понятно в твоем сне, добрый рыцарь, и я могу истолковать его. Во
сне ты смотрел на небо, а небо означает благодать Божьею. Облака на небе являют
препятствия на пути твоем к Благодати, а знак креста, в который во сне твоем облака
сложились, кроме всего прочего, обозначает перекресток Путей. И ты сейчас стоишь
перед таким перекрестком, ибо вскоре предстоит тебе сделать важный выбор и
выбрать направление пути твоего. Во сне тебе была приоткрыта дверь в будущее, и в
этом сне ты видел картину из предстоящего тебе на пути твоем. Ты избран для
великого и угодного Богу дела. Ты один из тех, кому выпала честь зажечь свет истины
во тьме и нести его к цели Возрождения Знаний. Ты сильный, но станешь неизмеримо
сильнее. Путь светлого рыцаря лежит перед тобой. И этим путем тебе предстоит идти
в земной жизни. Готовься. Впереди ждут тебя великие труды и страшные битвы.
Перемены близятся. Скоро соберется огромное войско под знаком креста и уйдет на
Восток, в Святую Землю. Реки крови прольются. И ты, сын мой, будешь там.
—Но для чего нужно проливать реки крови? Для чего и какие знания нужно
возрождать? С кем биться? С неверными? Но это только для нас они неверные, а для
них неверные, напротив, мы, христиане. Я путешествовал и воевал. Пять лет назад, в
1089-м, в Барселоне, по призыву папы [14] я принял крест и в Испании сражался против
14
Имеется в виду призыв папы Урбана II к крестовому походу против мавров в 1089-м году. Не путать с позднейшим призывом этого же понтифика к крестовому походу на Иерусалим в 1095-м.
мавров в королевском отряде Санчо Рамиреса, но война есть война, и она жестока с
любой стороны. А до этого, совсем еще юношей, благодаря покровительству и
рекомендации графа Тибо Шампанского, я охранял торговые караваны, идущие из
Шампани на Юг, до самых мавританских владений. Я был юн и жаждал приключений.
Я учился жить у купцов и у воинов, у людей бесстрашных, умудренных большим
опытом и готовых на все ради торговли. Готовых даже вести дела с магометанами
ради выгоды. И, несмотря на то, что наш караван на пути в Кастилию все же
разгромили разбойники, и я тогда чуть не погиб в незнакомых горах, где спасся только
чудом, благодаря вашей помощи, добрейший брат Мори, я говорю спасибо судьбе,
потому что с теми караванами я повидал места вовсе неведомые франкам. Я научился
говорить на иберийском языке. На базарах в Валенсии, в Кордове, в Гранаде и в
Толедо я мирно беседовал и с маврами, и с арабами, и с турками, и с персами, и с