Тайный шифр художника
Шрифт:
В таких трудах и заботах прошло около двух лет. Отец за это время немного пришел в себя, заново научился ходить и говорить, мама немного воспрянула духом и перестала выглядеть как привидение. Аленкиного «Буратино» убили в какой-то разборке, а сама она умотала в Италию, где и потерялась окончательно. Мои собственные дела шли не столь блестяще, как у банка «Империал», заполонившего весь телевизор дорогущими и, надо сказать, очень красивыми рекламными роликами, но все же – спасибо небесам! – не настолько плохо, как у многих моих соотечественников. Я уже больше не был и швец, и жнец, и на дуде игрец – не стоял сам на точке и не волок туда на своем горбу тяжеленные сумки, а занимался только копированием и сдавал кассеты троим хозяевам ларьков, которые сами приезжали ко мне за товаром. Это развязывало руки и высвобождало немного времени – но оно все равно чуть ли не полностью уходило на запись. Потому я и торчал на работе в выходные, а уйдя из архива, ездил к Зауру в надежде, что сегодня он наконец-то расплатится со мной за очередной заказ.
Я уже собирался спуститься в метро, когда дорогу мне преградила молодая цыганка в сильно потертой, но когда-то явно недешевой кожаной куртке.
– Молодой-красивый, позолоти ручку, всю правду расскажу, ничего не скрою!
Меня аж передернуло. Терпеть не могу попрошаек, которых последнее время расплодилось видимо-невидимо, а уж цыган – тем более на дух не переношу. Так что церемониться с ней я не стал.
– Отвали! – огрызнулся я. – Нет у меня денег и не предвидится.
Хотел обойти ее, но цыганка сделала шаг в ту же сторону, что и я, и снова оказалась у меня на пути.
– А вот и врешь! Есть у тебя деньги, в заднем кармане джинсов лежат.
Я невольно схватился за карман – неужто обчистили? Нет, деньги оказались на месте. Правда, назвать то, что действительно лежало у меня в джинсах, деньгами было трудно – так, мелочишка на метро, от силы рублей сорок. Но цыганку, похоже, заинтересовали и они.
– А если скажу, когда у тебя будут деньги, – хитро прищурилась она, – отдашь мне то, что у тебя с собой?
– Да отвали ты от меня!
Я снова сделал шаг в сторону, повторила свой маневр и цыганка, которая заявила:
– Сегодня и получишь. Часу не пройдет, как у тебя будет сотня баксов.
Я только хмыкнул. По текущему, непрерывно лезущему вверх курсу это около семидесяти тысяч – больше, чем две моих зарплаты. Вообще-то Заур мне примерно столько и должен, но чтоб он вот так вдруг сразу за все расплатился? Да ладно! Скорее летающая тарелка на Красную площадь приземлится, чем этот…
– Не то думаешь! – сказала вдруг цыганка, точно прочитала мои мысли. – Не твой кровосос тебе баксы даст. Получишь ты их от черного человека…
– От негра, что ли? – ухмыльнулся я, все же втягиваясь против своей воли в этот идиотский разговор.
– От черного человека, – повторила она как по писаному.
Я взглянул на цыганку внимательней и невольно подумал, что она действительно молода, скорее всего, даже моложе меня, просто, как это с ними бывает, выглядит намного старше своих лет. Она говорила, чуть прищурясь, точно читала по невидимой книге. И не знаю уж, как это у нее вышло, но, во всяком случае, определение Зауру дала очень точное.
– И за что же негр даст мне сто баксов? – с ухмылкой поинтересовался я.
– Ни за что, – без запинки сообщила цыганка с той же бесстрастной, «знающей» интонацией. – Сейчас даст и еще предложит. Только ты не бери.
– Почему же? – с иронией осведомился я, почувствовав, что разговор уже начинает меня забавлять. – Если деньги платят, да еще и ни за что, надо брать обеими руками, сколько ухватишь.
– Нельзя их брать. – Она быстро взглянула мне в лицо и вдруг начала мелкими шажками пятиться назад. – Кровь с них капать будет. Мертвые это деньги. Много зла принесут. И тебе плохо будет, и другим. Не бери.
– Тоже мне, предсказание! – Я уже откровенно прикалывался над ней. – Деньги будут, но ты их не бери. Знаешь, что один древний император сказал? Деньги не пахнут…
– Эти пахнут. – Цыганка аж руками взмахнула, став вдруг похожей на гигантскую пеструю птицу. – Смертью пахнут. Только испачкаешься – вовек не отмоешься.
И, развернувшись, с неожиданным проворством рванула прочь и исчезла в толпе. Я хмыкнул про себя, снова убедился, что мелочь в заднем кармане осталась на месте, и начал спускаться в метро.
Глава 2. Черный человек
Заур жил в хрущобе неподалеку от Даниловского рынка, причем сразу в двух квартирах – в двухкомнатной обитал сам, а соседняя трешка служила складом, где нельзя было найти разве что слона, и то лишь потому, что он бы там не поместился. А так Заур торговал всем подряд: от паленой водки и фальшивых «адидасовских» кроссовок до жвачки и кухонных комбайнов. Мои кассеты в этом изобилии контрафакта были сущей мелочью. Подозреваю, что и оружием, и наркотиками Заур тоже не брезговал, хотя я, разумеется, никогда столь идиотских вопросов ему не задавал. Меньше знаешь, крепче спишь. И, кстати, дольше живешь.
– Феофан! – Стоящий на пороге своей квартиры Заур так широко расплылся в улыбке, точно мой визит был бог весть каким радостным событием. – Проходи, проходи, дорогой, мы только тебя и ждем!
Сбрасывая ветровку, я буркнул:
– Кто это «мы»?
– Гость у меня, – пояснил Заур, улыбаясь еще шире. – Как раз по твою душу.
Сказать, что я насторожился – ничего не сказать. «По твою душу» могло означать что угодно, но уж точно – в нынешние-то времена! – ничего хорошего. Что же это за гость там такой? Чувствуя неприятный холодок где-то внизу живота, я потопал в кухню.
Гость был там и угрюмо созерцал развернувшийся на столе типично перестроечный натюрморт. Как ни странно, сперва я обратил внимание именно на него – и не потому, что был голоден. Внимательному человеку, как говорил обитатель Бейкер-стрит, детали говорят о многом.
Мне хватило одного короткого взгляда. Натюрморт состоял из непочатой еще бутылки «Абсолюта», палки салями, уже напластованной на толстые кружки, вскрытой ванночки прибалтийских шпрот, банки маринованных огурцов, нарезанного батона, пачки галет и нераспечатанной коробки польских конфет. М-да, любопытно. Если бы автором натюрморта являлся Заур, стол украшала бы пузатая емкость с армянским или дербентским коньяком, а вокруг бы живописно расположились какие-нибудь дары солнечного Кавказа, вроде лаваша, лобио, хачапури, сулугуни и прочего. Заур был вроде бы из Дагестана. Я, разумеется, не спрашивал, но кое-какие названия из национальной кухни запомнил. Но то, что стояло и лежало на столе сейчас, явно притащил гость, а не хозяин. Из чего я сделал вывод, что человек он не бедный, но склонностью к гурманству не отличается: есть чем водку зажевать – и ладно.