Тайный Союз мстителей
Шрифт:
— Я боюсь! — признался Друга, всем своим видом моля о снисхождении.
— Черт с тобой! Сейчас покажу тебе, как отсюда падать. Но с уговором: если я не сломаю шею, ты перестанешь хныкать, мы начнем драться по-настоящему.
Не ожидая согласия Други, он сделал несколько шагов назад и опрокинулся прямо в дыру. Какой-то миг руки его казались Друге крыльями. Вдруг Альберт перевернулся в воздухе и ничком упал на сено. Тут же вскочив, он крикнул наверх:
— Давай и ты за мной! Лучше, чем с парашютом!
Друга в ужасе смотрел вниз. Набравшись храбрости, он даже присел для прыжка, но снова
— Нет, лучше я подожду. Вниз-то я все равно успею упасть.
— Тоже верно, — подтвердил Альберт, поднимаясь наверх. Взобравшись, он тут же подал команду: — На старт! Внимание! Марш!..
Теперь они и впрямь походили на боевых петухов, хотя Альберт, добросовестно играя роль тренера, боролся только в полсилы. Об ожесточенности схватки свидетельствовала наступившая тишина. Слышалось только кряхтение противников да изредка скрип досок. Оказавшись на краю пропасти, Друга со всей силой — а страх перед падением удвоил ее — надавил на лицо Альберта и заставил его откинуть голову назад. У Альберта глаза вылезали из орбит, вот-вот он рухнет, — слишком много фору он дал Друге. Невероятным усилием ему все же удалось вывернуться, на это Друга не рассчитывал. Он упал, и Альберт — на него. Друга снова тут же попытался нажать рукой на лицо противника — теперь Альберт стал на самом деле его противником.
Помимо их воли, схватка принимала все более ожесточенный характер. Друга даже вспомнил прием, которому его Альберт научил за несколько дней до этого. Теперь уже слышались и неподдельные стоны, и оба катались по сеновалу, забыв обо всем. Неожиданно Друга ощутил под собой пустоту, и оба они, крепко сцепившись, рухнули вниз. Несколько секунд они так и лежали на сене, не понимая, где это они вдруг очутились. Наконец Друга поднялся.
— Тоже мне придумал: «лучше, чем с парашютом»! Все кости болят! — ворчал он.
— У меня тоже, — признался Альберт, удивленный исходом сегодняшней тренировки. Он сидел на сене и ощупывал левый глаз. — Ты мне поставил фонарь! — деловито констатировал он.
— Не повредит! — съязвил Друга.
— Ишь ты! На себя лучше посмотри — вон какая ссадина! — несколько приглушил его пыл Альберт.
— Где это?
— На лице, где!
Друга достал носовой платок и вытер лицо. Платок оказался в крови.
— Не повезло, значит.
— Бывает, — сказал Альберт. — Давай посидим вот тут.
Они взобрались на поперечную балку и уселись, свесив ноги над воротами.
Только теперь Друга осознал, что сегодня он впервые дрался по-настоящему, и при этом не так уж плохо. Ему страшно захотелось выбежать на улицу и подраться с первым встречным — просто так, чтобы попробовать свои силы. Он почувствовал себя как бы богаче, хотя и не мог бы сказать, в чем. И правда, пусть теперь кто-нибудь только попробует сунуться! Он не испугается.
Альберту тоже не верилось — неужели с ним только что дрался тот самый трусливый и такой слабый Друга? Да, фонарь под глазом довольно красноречиво свидетельствовал об этом. Альберт взглянул сбоку на Другу.
— А ты здорово меня стукнул!
Друга неуверенно пожал плечами.
— Без лишней скромности, пожалуйста! — сказал Альберт.
Друга опять над чем-то задумался.
— Слушай, вот научусь я драться, а зачем, собственно? Гораздо лучше ведь научиться чему-нибудь другому, чему-нибудь интересному, хорошему…
Альберт спрыгнул вниз, облокотился на балку, положил голову на руки и посмотрел на Другу. Долго он смотрел так, словно пытался прочитать, что творится в голове у Други. Потом сказал:
— Послушаешь тебя — в попы бы тебе податься. У них как раз место освободилось. — Альберт намекал на умершего две недели назад в Ридале приходского священника, который и в Бецове читал проповеди, и готовил ребят к конфирмации.
— С тобой о таких вещах не поговоришь, — отмахнулся Друга. — Тебе бы только посмеяться.
— Ничего я не смеюсь, — возразил Альберт — Не понимаю я этого — и все. Так вроде ты умней меня, а насчет драки никак понять не можешь.
— Ничего подобного. Очень даже хорошо понимаю.
— Тогда о чем же мы с тобой спорим?
— Все это не так…
— Что?
— Да насчет драки.
— Не дошло. Объясни-ка!
Друга взглянул на него.
— Что надо защищаться — в этом ты прав. А в остальном… Мы же не только защищаемся, чаще мы нападаем…
Альберт сплюнул. Почесав в затылке, он сказал, с любопытством поглядывая на Другу:
— Ясно, что нападаем. Не нападай мы — другие бы напали на нас. Или ты знаешь лучший выход?
— В том-то и дело, что я тоже не знаю, — очень серьезно ответил Друга. Он сидел на балке и совсем не был похож на драчуна.
— Видишь, ты этого не знаешь, я этого не знаю — никто этого не знает! Нет такого пути, который был бы лучше!
— Должен быть такой путь! — размышляя вслух, возразил Друга, мечтательно посмотрев куда-то вдаль. — А ты этого разве не чувствуешь?
Альберт не знал, как ему ответить. Над этим он никогда не задумывался. Но он почувствовал какую-то тревогу, пришедшую вместе с этими мыслями.
— Это трудно объяснить, — снова заговорил Друга. — Но, может быть, вот как: ты, например, хочешь, чтобы у тебя были хорошие отметки, и ты их заслужил, старался. Но учитель тебя терпеть не может и все время занижает тебе балл. Сколько бы ты ни старался, ничего не помогает. Учитель даже использует других ребят против тебя, как бы тыл себе обеспечивает. Но тебе во что бы то ни стало надо добиться справедливости. И что же ты делаешь? Ты ночью пробираешься в школу и сам выставляешь себе отметки в классном журнале. Заслужить-то ты их заслужил, но то, что ты сделал, все равно обман. Учитель вскрывает это дело, и теперь у него есть повод — ему ничего не стоит выгнать тебя из школы. А ты… ты выбрал неверный путь — стал обманщиком!
Подумав, Альберт сказал:
— Может быть. Но как ни верти, другого-то пути не было.
— Был! Надо учителя выгнать из школы.
— Вот было бы здорово! — сплюнув, согласился Альберт. — Да его не выгонишь! Ему ж скорей поверят, чем тебе. В конце концов тебя же выставят склочником. Хорошего, мол, учителя хотел сжить со свету. Вот оно как!
— Да, — признался Друга, — у него власть, и потому мы всегда будем в проигрыше.
— Точно, — подтвердил Альберт, обрадовавшись, что разговор принял такой оборот. — С учителем ты уживешься, если будешь подлизываться. Вот и получается — лучше уж неверный путь.