Тайный враг
Шрифт:
– Боишься, что болотные испарения снова сыграют с нами злую шутку? – прищурился Глеб.
Матушка Евдокия покраснела.
– Боюсь, – честно призналась она. – Очень боюсь.
– Эти испарения не заставляют человека делать то, чего он не хочет, – возразил Глеб. – Они лишь делают тайное явным. И если мы оказались в объятьях друг друга, значит, мы тайно желали этого.
Евдокия отвела взгляд и хмуро произнесла:
– Я не хочу об этом говорить.
Глеб пожал плечами.
–
Немного помолчав, Евдокия тихо сказала:
– До сих пор я думала, что бояться нужно только Гиблого места. Но теперь понимаю, что больше всего бояться следует…
– Меня? – вскинул голову от сумки с провизией Глеб.
Проповедница покачала головой:
– Нет. Себя. – Она перекрестилась и зашептала распухшими от поцелуев губами: – Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое.
– Твой бог заставляет тебя быть лицемеркой? – с холодной насмешливостью поинтересовался Глеб.
– Это не так, – ответила проповедница.
– Тогда будь со мной честна. Ты ведь хотела этого. Хотела, да?
Несколько мгновений Евдокия молчала, в волнении кусая губы, потом кивнула и выдохнула:
– Да. Ты мне люб, Первоход. Очень люб. И теперь это глупо скрывать. Но между нами ничего не может быть.
– Почему? – прищурился Глеб. – Ты ведь проповедница, а не черноризница. Бог не запрещает тебе любить мужчину.
– Ты язычник, Глеб. И ты пугаешь меня. Ты слишком силен для человека.
– Я не просто человек. Я ходок.
– Об этом я и говорю. Люди боятся ходоков, считают вас такими же исчадиями ада, как оборотни и упыри.
– Людская молва лжива и пуста, – угрюмо проронил Глеб.
Евдокия качнула головой.
– Не всегда. Раньше я сама так думала. Но теперь… Первоход, я видела, с какой яростью ты убиваешь темных тварей. И эта ярость – она не от бога.
– Хочешь сказать, что во мне сидит демон?
Евдокия нахмурилась, но ничего не ответила. Глеб криво ухмыльнулся.
– Значит, ты считаешь, что я одержим демоном. Славно. И как же мне изгнать его?
– Если мы выберемся отсюда, приходи к нам в общину. Мы будем вместе молиться о твоем спасении. Я возложу на тебя частичку Святого креста, привезенного из Иерусалима.
Глеб натянул рубаху и насмешливо проговорил:
– Спасибо, но я уж как-нибудь так… Без креста и полумесяца. Своими силами.
– В тебе говорит гордыня, – с упреком сказала матушка Евдокия. – В сочетании с гневом это страшная смесь.
– Эта «смесь» позволила мне прикончить тварей и спасти тебе жизнь! – резко отчеканил Глеб. – А меня опасаться тебе не стоит. Я никогда не залезу под юбку черноризнице. Если, конечно, снова не нанюхаюсь ядовитых испарений.
Евдокия вспыхнула, но удержалась от резкого ответа. Глеб застегнул ремни кобуры, поправил на поясе меч и ножны-соты с метательными ножами.
– Пора выдвигаться, – сказал он. – Впереди кишеньский жальник. Судя по всему, призрачная тварь потащила мальчишку туда.
Губы Евдокии слегка побелели.
– И давно там не хоронили? – спросила она.
– Людей – лет двести или триста, – ответил Глеб. – Насчет нелюдей ничего сказать не могу.
Проповедница вздохнула и с явным облегчением заявила:
– За триста лет любое тело сгниет и превратится в труху.
– Только не в Гиблом месте, – холодно возразил Глеб.
Евдокия хотела что-то сказать, но он вдруг насторожился и знаком попросил ее помолчать. Несколько секунд Глеб напряженно вслушивался, затем прошептал:
– Сюда кто-то идет. Спрячься за дерево.
– А ты?
– А я встречу незваного гостя как полагается. Ну же!
Евдокия быстро поднялась на ноги, прошла к дереву и укрылась за ним. Глеб вынул из кобуры ольстру, выгреб из широкого кожаного кармана, пришитого к кобуре, несколько патронов и забил магазин ольстры под завязку.
Затем присел на одно колено, прижал приклад ольстры к плечу и направил дуло в сторону чащобы. Кто-то приближался, хрустя валежником и шурша ветвями.
7
Высокая фигура вышла из орешника и рухнула на траву. Глеб опустил ольстру и крикнул:
– Евдокия, оставайся там!
Затем выпрямился и быстро подошел к распростертому на траве парню. Схватил его за плечо и тряхнул.
– Ставр! Ставр, ты слышишь меня?
Парень приподнял голову и чуть слышно пробормотал:
– Первоход… Боги, как же я устал.
И снова ткнулся лицом в траву. Глеб быстро осмотрел тело Ставра, но, кроме синяков на шее, никаких ран не обнаружил. Судя по всему, молодой ходок был просто предельно измотан.
– Глеб, я могу выйти? – окликнула из-за дерева Евдокия.
Первоход отрицательно мотнул головой.
– Пока нет.
Затем устремил взгляд на чащобу, выпрямился и, держа ольстру наготове, двинулся к деревьям, из-за которых вышел Ставр. Чем бы ни была тварь, с которой вступил в схватку Ставр, она могла преследовать ходока и прийти сюда вслед за ним.
Пройдя несколько шагов, Глеб на мгновение остановился, затем опустил ольстру и бегом побежал к лежащему на земле мальчику. Осмотрел его, пощупал пульс, затем осторожно поднял мальчика на руки и вернулся на поляну.