Шрифт:
– В каком смысле «один»? – Спросила она таким же тоном, каким обычно удивляются актрисы из низкосортного сериала, снятого специально по заказу неизвестного телеканала, до которого никто никогда не добирался. Такие эмоции хоть и были плохо сыграны из-за их редкого проявления, зато шли от самого ее чистого сердца.
– А вот так, прикинь! – Его голос по телефону был по-дуратски радостным, но уже не звучал будто наигранно, он даже посмеивался сквозь слова. – Семья решила уехать на дачу, ну мы же там дом новый построили, печку в нем поставили. Папа сказал, что туда хоть в минус
– А ты почему остался?
– Я… – его голос сначала затянулся, постепенно стихая, но затем с той стороны связи раздался его легкий смех, будто нервный. – Я сказал, что типа хочу с тобой этот год встретить…
– Чего… – тихо произнесла она, не веря его словам.
– На что мама мне сказала, мол, «ага, а потом еще женишься тут на ней», а я ей: «мам, то, что ты называешь «жениться», было у меня с ней уже раза три, и что-то бабушкой ты стать не планируешь», – он снова усмехнулся, – ну и ты не представляешь, какое у нее лицо было!
– Нет… – с жаром стыда в груди произнесла она, – ты так бы не сказал.
– Значит, не веришь мне? Ну понятно… И именно поэтому я все на диктофон записал! Могу тебе в «телеге» скинуть получасовой файл, послушаешь на досуге.
– Ты ей реально так сказал, дурак что ли!? – От такого крика она сама, как и ее парень с того конца провода, очутилась в непонятном испуге, словно за ней всю дорогу шел подозрительный тип, но потом повернул в другую сторону, а затем снова вышел на нее. Матвей часто дурачком притворялся и мог выдать неожиданный прикол, сказать лишнего или сказать вот такую вещь… своей матери. Она, конечно, была настроена верить каждому слову своего парня, старалась верить даже в самые невероятные заявления, но все-таки, когда он говорил, что, например, ему ответил тот или иной музыкант, то ей необходимо было в этом удостовериться, увидев сам ответ.
– Я тебе говорю, у меня есть запись, я тебе файл кину, если не веришь, Крис.
– Ладно… – выдохнула она, обрабатывая всю эту информацию в голове. – Получается, во сколько мне завтра к тебе приехать?
– Дура что ли? – Неожиданно выкинул он. – Какой еще «приехать»? Завтра в четыре часа буду под твоим окном стоять, так что готовься.
– О… Ну ладно. А что-нибудь будем дарить друг другу? – Ранимо спросила она, будто стесняясь задавать такой вопрос.
Пауза. Его голоса не было слышно, казалось, намного дольше, чем две секунды. Ей начало казаться, что связь в очередной раз пропала, поэтому она по рефлексу встала с кровати и пошла к окну, параллельно спрашивая:
– Алё?
– Да, я тут, – отозвался его голос. – Как хочешь, Крис, мне будет достаточно, если ты обмотаешь себя подарочной лентой и скажешь: «я и есть твой подарок, солнышко!», так что можешь не креативить.
– А ты мне что-то подаришь?
– Да. Еще вопросы?
– Ладно, тогда я тебе напишу, когда выясню, отпустят ли меня родители к тебе.
– Давай, буду ждать, зай, – по его нежному голосу, резко появившемуся из слегка противного смешка, было несложно понять, что он улыбается, говоря эти слова. Наверняка на его щечках снова появились те бугорки, за которые так и хочется потискать, словно бабушка своего внучка. А на краях губ, наверное, образовались ямочки, такие милые, как у ребенка…
Кристина сбросила звонок, отложила телефон на стол и принялась обдумывать слова, с какими ей лучше всего подойти к матери с отцом, чтобы сказать о запланированной ночевке на Новый год. Ей была невероятно страшна, но и интересна реакция родителей на подобную новость, ведь они хорошо знали Матвея, знали, что он славный парень, не курит, не пьет, по подъездам с друзьями-гопниками не шляется. В их глазах он был той редкостью, тем парнем (даже мужчиной!), который появляется один на миллион других. Да и в глазах самой Кристины он был таким. Да более того, он и был таким в реальности. Дурак, правда. Но главное, что не имеет всех перечисленных изъянов, как и тех, что не были упомянуты.
Мама на кухне месила что-то в пластиковой таре, папа сидел за столом и медленно нарезал крабовые палочки для салата. На фоне был включен телевизор, шла какая-то программа с викторинами, но было это сейчас не столь важно, как желание сказать о намерениях. Сердечко Кристины колотилось, когда она встала на пороге кухни и коридора, а еще сильнее стали удары, когда ее папа глянул на нее искоса, продолжая резать, как он их называл, крабочки. Неожиданно он спросил с угрюмым лицом:
– Ты что-то хотела?
– Да… – сказала она и мама тоже обратила на нее внимание, прервав процесс готовки. А диктор все продолжал голосить вопросы. – Меня Матвей позвал к себе на Новый год.
– На ночь? – Воскликнула мама, положив грязные руки на бедра. – Чтобы вы потом внуков нам оставляли?
– Да, блин, мам, че у вас у всех только это на уме?
– Потому что именно из-за такой ночевки и появилась ты! Вот этот старый пердун позвал меня, говорит, да ладно тебе, мои родители уехали, давай, хоть раз! Тьфу на тебя!
– Ничего я не старый, – подал голос отец, продолжая медленно превращать крабовые палочки в мелкие кубики. Даже позволял он себе съедать какую-то их часть. – А Кристик пусть едет, куда хочет, хоть на Мальдивы! Только меня возьмите, если поедете, – сказал он, тыкнув пальцем в воздух.
– Так… То есть, вы завели меня…
– Ты не знала, что ли? – По-глупому спросил папа.
– Ладно, это… это не страшно, пополню список «нежданных» среди друзей… – какая-то легкая ирония чувствовалась в ее голосе.
– Во! Я ж говорил, что она взрослая девочка, поймет!
– Тьфу! – Плюнула мама и снова принялась что-то месить голыми руками в розовой таре.
– Так что, я могу к нему пойти?
– Можешь, можешь, только скажи ему, чтобы ни на что не рассчитывал, – грубо проговорила мама, но тут с ласковым голосом вмешался папа:
– Контрацептивы только не забудь купить!
«Фу, пап» и «Ты охренел такое говорить?» – одновременно произнесли Кристина и ее мама.
– Ну а что? – Рассмеялся папа. – Ей хрен знает сколько лет уже как восемнадцать! Сейчас вообще пятилетние дети знают, что это такое и зачем нужно, а ты про это со своей родной дочерью стесняешься разговаривать!