Тайяна. Вырваться на свободу
Шрифт:
Каждую чешуйку видно, каждую морщинку…
Видно, что это изваяно с живых существ. Даже сейчас в этих статуях больше жизни, чем в некоторых нархи — ро. Кажется, еще секунда — и они расцепят руки, расплетут хвосты и соскользнут с невысокого пьедестала. Тот и сделан так… покатый, невысокий — удобно для передвижения змеехвостых.
По обе стороны от пьедестала стоит нечто вроде курильниц. А прямо перед статуями — невысокая и не слишком глубокая чаша.
Тайяна понимала, что пожалеет об этом. Но…
Кремень и огниво словно
Тайяна поежилась.
Храм?
Да, скорее всего.
Что любят чужие боги?
Уважение. Жертвы. И чаша перед змеелюдьми наверное, для подношений?
Тайяна подумала.
Что можно подарить чужим Богам?
А что у нее вообще есть? Ценного?
Кинжал? Самой пригодится.
Ааша? Друзей не дарят.
Жемчуг Таалейн? Он чужой.
Сорванные с куста листочки? Толку-то…
Кажется, не отвертеться…
Тайяна, удивляясь сама себе, вытащила нож. Вздохнула — и решительно надрезала рууку.
В чашу из странного черно — белого камня закапала кровь.
— Прошу милости. Я просто путница, которая не хочет зла. Позвольте переночевать под вашей крышей, а завтра я пойду дальше.
Алаашш, шараассара. Ашше шрайссе…
Слова срываются с губ, скользят в темноту юркими змейками, обвиваются вокруг чаш — и Тайяне кажется, что ее слышат. Но… не злятся?
Словно бы кто-то с любопытством смотрит на явившуюся незваной девицу.
Так что Тайяна кланяется еще раз — и отходит в сторону. Находит себе место в одном из углов, Ааша укладывается прямо на пол, Тайяна сворачивается рядом с ней, накрывается плащом — и засыпает.
Спокойно, как не спала с того давнего дня на озере.
Она уже не видит, как вспыхнув голубоватыми искорками, из чаши исчезает ее кровь.
Она смотрит сон….
Во сне Тайяна снова видит себя в этом же храме. Только сейчас он ярко освещен, а статуи — они вполне живые. Смотрят весело и с иронией, улыбаются…. как-то не божественно это выглядит.
Но на всякий случай девушка кланяется. Неглубоко, но уважительно.
— Ты кто будешь, крылатая?
Первой заговаривает мужчина. И Тайяна отвечает уважительно, на том же языке листэрр. Так и так, решила уйти из Леса, потому что того, что определили для нее старшие не хотелось, а чего хотелось — непонятно. Может, это и глупо звучит, но… не лгать же?
Женщина — листэрр пристально вглядывается в девушку.
— Неужели он был так противен?
Тайяну вполне искренне передергивает. И женщину это устраивает, как ответ. Видно, что девушка не лжет.
— Чего
— Не знаю. Жить своей жизнью? Вряд ли. Я и так была ей довольна. Не знаю… может, найти свою дорогу? Обидно, когда за тебя все решают другие, а ты идешь, как ослик на веревочке…
— Найти свою дорогу? Не худшая просьба, да, ш'аари?
Мужчина и женщина переглядываются. Листэрр улыбается, показывая немаленькие клыки.
— Да уж. Обычно просят всякую пошлость. Золота, или власти, или любви — и совершенно не понимают, что если чего-то хочешь — надо еще и быть достойным, ну и справиться с полученным. А девочке стоит помочь, да, ш'шаалесс?
— Стоит. Сейчас ее ищут по всему Лесу. Так что попытка найти дорогу кончится дня через два. Как раз она хотела выйти из Разлома и попробовать перейти через болото…
Тайяна даже не удивилась. Это же сон, понятное дело, что листэрр из сна все про нее знают, даже то, чего не знает она сама.
— Может, повернем ей дорогу? Чуть — чуть?
— У нас сейчас не так много сил. Вообще мало, с тех пор, как ушли наши дети…
— Но эта девочка будет нас помнить. И потом, ее дети тоже…
— Если доживет.
— Что мы теряем, ш'шаалесс?
— Ничего. Ты права. Дай мне руку, крылатая.
— Я не…
Тайяна хочет сказать, что у нее нет крыльев, но руку тянет вперед слов. Ибо сказано так, что не послушаться — невозможно.
Мужчина сдвигает брови.
— Вот тебе мои слова, крылатая. Если пройдешь свой путь до конца — сможешь вернуть себе то, что потеряла ваша раса. Завтра ты выйдешь из нашего храма — и пойдешь, куда поведет тебя твоя подруга. Ничего не бойся и не отступай. Все будет хорошо.
— Но бескорыстно мы сейчас помочь не можем, — голос женщины звенит струной и отдается низким рокотом горного потока. — Раз в год ты должна будешь пролить кровь в огонь и вспомнить нас. Обещай! Ты, а потом и твои дети…
Таййяна пожимает плечами.
Если рано или поздно у нее будут дети — почему бы нет?
— Обещаю. Раз в год, в этот день…
— А чтобы ты не забыла….
Руку, там, где она ее надрезала, словно огнем печет. Тайяна наблюдает, как запястье охватывает вязь замысловатой татуировки. Словно змея переплелась с цветами и ветвями.
Красиво…
— Я не забуду.
Мужчина и женщина отступают, возвращаются на свой пьедестал, расплываются в сумерках Храма.
И до самого утра Тайяна спит без сновидений.
Она и не подозревает, что по ее вине сейчас не спят две трети населения Леса.
ЧП?!
Таких слов в Лесу не знали, а то бы точно согласились!
Да еще какое!
Шок! Скандал! Разрыв реальности!
Жизнь нархи — ро — это Лес. И обычно они счастливы на своем месте. Живут, рожают детей, мечтают о крыльях — и не бегут из родного дома. Тем более — так. Через Разлом!