Тайяна. Вырваться на свободу

Гончарова Галина Дмитриевна

— Я буду вам очень признательна, лайри.

— Называйте меня просто Аэлена, Тайяна.

— Благодарю, Аэлена. Тогда я — Тайяна.

— Пойдем?

На кухне было уютно и спокойно. Большой очаг, стол посреди кухни — и еще один, у окошка. Вот к нему и направили Тайяну, пока Аэлена умело раздувала огонь и стаивла чайник с водой.

— Как у вас ловко получается…

— я не всегда была лайри.

Аэлена доставала из шкафа плюшки, какие-то сладости, мед, чайничек, отмеряла травы, заливала

их водой…

Тайяна смотрела молча. Да, эта женщина не белоручка. Это видно сразу по тому, как она двигается, как действует, как привычно перехватывает тяжелый чайник и заливает траву кипятком.

Тайяна, не удержавшись, взяла ложечку и зачерпнула меда. Слизнула, зажмурилась. На корабле кормили неплохо, но как же девушка скучала без этого… без трав, без свежих овощей и фруктов, без меда… вку — усно…

— Угощайтесь, Яна.

— простите?

— Ох, это вы меня простите. Я не нарочно, просто сокращение такой удобное…

Тайяна подумала.

— а что, мне нравится. Яна?

— да…

Тай оставалась позади, в Лесу. А новая жизнь — новое имя.

— да, мне нравится. Можете называть меня Яна.

— Аэла.

Женщины сидели на кухне, молча пили травяной взвар, заедая его медом и сладостями, и ничего не говорили. Не хотелось нарушать это спокойствие. Пусть обманчивое, пусть зыбкое и неверное, но все же — тишина, шум огня в очаге, ровное дыхание волчицы, которая нагло навалилась им на ноги всей тушкой и теперь работала грелкой.

И все же лайри Аэла нарушила молчание.

— А что вы планируете делать дальше, Яна?

— Не знаю. Деньги у меня есть, на первое время хватит. Сниму комнату, попробую пожить среди людей, может, поищу работу.

— а что вы умеете делать?

Тайяна задумалась.

— я хорошо работаю с животными. Знаю растения, разбираюсь в отварах, в травах… умею готовить, шить, но вряд ли мода нархи — ро схожа с человеческой.

— Мы почти ничего не знаем о нархи — ро.

— Мы стараемся, чтобы о нас не знали.

— Но почему?

— А стоит ли доверять людям?

— Не стоит. Это верно.

— Люди странные и каждый — сам по себе. А мы — единый народ. С единой мечтой и целью.

— У нархи — ро есть цель? А какая?

— обрести крылья.

Аэла хлопнула глазами. Она явно не понимала, о чем идет речь. Тайяна подумала пару минут, а потом встала из-за стола и принялась расшнуровывать плащ. Затем на пол опустилась рубашка — и девушка осталась в одной нагрудной повязке. Повернулась спиной.

— Вот.

— Четырехликий!

Тайяна пожала плечами. Она не видела в своей спине ничего такого странного. На да — зародыши крыльев. Выглядит это — как два длинных уплотнения, от плеча до пояса. Не горб, нет. Как будто лопатки выперли еще сильнее и растянулись

на всю длину спины.

— Это — зародыши. У меня они просто не прорезались. Еще рано.

— Рано?

— Зрелость нархи — ро наступает в двадцать пять — тридцать лет.

— а вам….

— Двадцать два.

— Никогда бы не сказала… ну, лет пятнадцать…

— Мы дольше живем, медленнее стареем, но это — в Лесу. Что будет среди людей, я не знаю.

— Полагаю, у вас была серьезная причина уйти из Леса.

— Бежать. Попросту бежать. Но я считаю, что брак с нелюбимым — это причина уважительная?

— Более чем.

— так вот. У мужчин крылья прорезаются раньше, у нас — позже. Но они не могут поднять нас в воздух. Чего-то не хватает. И никто не знает — что именно заставляло нас летать раньше? Магия? Кровь? Века хранят молчание.

— И никто…

— За все века — никто. Понимаете, Аэла, некоторые даже не обретают крыльев. Зародыши остаются вот такими, как сейчас, девушка или юноша считаются неполноценными и мы стараемся не спелать волос с такими семьями.

— Сплетать…

— Заключать союз.

— Жениться.

— Да.

— Но вы же….

— они прорежутся, я это точно знаю. Но — и только-то. Мы что-то утратили, что-то очень важное и перестали быть Крылатыми хранителями Леса. Теперь мы просто храним его. А это — грустно, очень грустно и больно — жить без Неба. Раньше, в те времена, от которых остались только летописи, бескрылые нархи — ро могли вообще броситься со скалы, чтобы Лес забрал их жизнь и дал им искупить вину. И обрести крылья в новой жизни.

— вину?

— Мы не знаем, в чем провинились. Но это иногда очень больно. Знать, что могло быть иначе, тосковать, мечтать о несбыточном и никогда этого не получить.

— А еще брак с нелюбимым.

— я бы умерла в нем. Наверное. Или смирилась — и убила себя в себе. Не знаю… не могу сказать лучше.

— Я понимаю. Я тоже думала однажды, что смерть — это лучший выход. Но вы смогли бежать, Яна. Вы обязательно будете счастливы, может, даже и с человеком?

— Мы можем жить с людьми. И даже иметь детей. Но они будут либо нархи — ро, либо чистые люди. Так всегда бывает.

— Тогда у вас есть шанс на счастье.

— я верю в это. Очень верю.

Аэла коснулась руки Тайяны, которая оделась и теперь зашнуровывала ворот.

— Могу ли я предложить вам гостеприимство на первое время?

Девушка задумалась. Да, пока она не нашла себе дом, это решило бы многие ее проблемы. Но…

— Мне бы не хотелось…

— Если вы не желаете чувствовать себя обязанной, есть простой выход. Я хочу нарисовать ваш портрет — и мы будем в расчете. Можете мне еще рассказать мне о нархи — ро…