Те, кого нет
Шрифт:
Голос сестры звучал не особенно уверенно.
— Х-м-м… — Он потянулся, сцепив пальцы и откинувшись на спинку пластикового кресла, потом прищурился и быстро взглянул на Марту, которая ждала, потупившись. — Ну… почему бы не доставить маленькое удовольствие любимой племяннице?
— Очень обяжешь, — с облегчением вздохнула Александра, выбираясь из-за стола. — Сейчас схожу к Савелию, узнаю, что он об этом думает…
Марта не стала ждать — захлопала в ладоши и пулей сорвалась со своего места, бросив на ходу: «Жду на причале!» Мать проводила ее возгласом:
— Бейсболку не забудь захватить! Голову напечет! — И добавила, обращаясь к
Промчавшись по гравийной дорожке, Марта обогнула старую иву. Под подошвами кедов загудели толстые доски причала. Поплавки катамарана сверкали на солнце, как яичный желток, а само светило уже начало клониться к западу и теперь находилось справа — примерно там, куда она собиралась плыть.
Она спрыгнула в кокпит, оглянулась на пока еще пустой берег и распахнула бардачок, находившийся под приборной доской. Сунула туда пистолет и мгновенно захлопнула. Затем присела на корточки и пересчитала деньги. Тридцать одна купюра.
Тридцать зеленых сотенных Марта переложила в тот карман, где раньше находилось оружие, а одну оставила в заднем — он надежно застегивался на кнопку. Одновременно ей пришло в голову, что если доллары не пригодятся, вернуть их на прежнее место будет гораздо труднее, чем взять.
Наклонившись, Марта сполоснула испачканные ружейной смазкой руки. Масляные пятна остались и на шортах, белесая радуга расплылась по воде, но тут уж ничего не поделаешь. Теперь оставалось набраться терпения и доиграть свою роль до конца.
Она перепрыгнула с катамарана обратно на причал и тут же с досадой вспомнила, что ее мобильник остался лежать на столе в беседке. Какая глупость! Но возвращаться нельзя — вдруг мать передумает, да и поздно, не успеть: вот он, уже спускается к причалу, насвистывая бодрый мотивчик.
Марта наклонилась и стала отвязывать причальный конец. Валентин тем временем подошел вплотную, остановился и стал наблюдать, как девочка возится с тугим узлом нейлонового тросика. Наконец узел поддался, и она выпрямилась.
На его губах играла ухмылка. Лицо лоснилось от выпитого. Через плечо Валентина был переброшен сложенный вчетверо плед, которым он где-то успел разжиться, а в руке болтался раздутый пластиковый пакет.
— Это еще зачем? — спросила Марта.
Он перепрыгнул с причала на палубу катамарана, покачнулся, поймал равновесие и забрался в кокпит. Затем свернул плед еще раз вдвое и бросил на сиденье рядом с собой. Только после этого проговорил:
— Тебе под попочку. Зачем, спрашиваешь? Причалим в каком-нибудь уютном местечке, устроим ма-ахонький пикничок. Ты да я. Сок, сладкое, даже полбутылки винца имеется. Или откажешься — папа-мама запрещают?
Он все еще гадал — что у нее на уме. Не верил удаче и провоцировал. Но глаза блестели и слегка косили от возбуждения.
Марта перебралась на катамаран и ногой оттолкнула суденышко от причала. Уселась на водительское место, убрав оттуда плед, надвинула на глаза козырек бейсболки и взглянула вопросительно.
Дядюшка хмыкнул.
— Ты и в самом деле знаешь, как обращаться с этой калошей? На меня не рассчитывай — я в этом профан. Могу на веслах, но что-то я их тут не вижу.
— Не беспокойтесь. — Марта тоже заметила, что кургузых алюминиевых весел, похожих на ложки, больше нет — должно быть, Родион унес их в сарай. А затем последовательно, одну за другой, нажала все нужные кнопки. Стрелки качнулись, мотор вздрогнул и тихонько заработал на самых малых оборотах. Она вывернула руль, потому что течение понемногу прижимало катамаран к тростнику, и направила суденышко в проход.
Как только они оказались за краем тростника, Марта прибавила скорость. Теперь катамаран шел к середине озера; он хорошо слушался руля, и легкий ветерок, тянувший с запада, почти не сбивал его с курса. Но чем дальше уходил берег, тем скованнее вел себя ее спутник. Открытой воды Валентин явно побаивался.
Он притих, отодвинулся от борта, опустил свою горячую влажную ладонь на ее голую коленку и сжал. От него явственно попахивало спиртным и еще чем-то. Марте этот запах напомнил, как пахнут утром кучки водорослей на море, накануне выброшенные прибоем: йодистая растительная гниль, подсыхающая на солнце морская соль, крабья падаль. От прикосновения он забыл о своих страхах и снова завелся.
— Так куда путь держим, Марточка?
Она и сама пока еще не решила. Как можно дальше от Шаур.
— Убери лапу! — не оборачиваясь, Марта смахнула с колена чужую руку и огляделась. — На тот берег. Там симпатичные места, мне Родион сегодня показывал. Как раз для твоего пикничка.
— Супер, — с натянутым оживлением воскликнул Валентин. — Вот и дуй туда, мышка! А это корыто может ползти быстрее?
— Может, — сказала Марта и тут же сбросила обороты мотора, раздумывая, как поступить. Слева виднелась тростниковая отмель, где они с Родионом побывали днем. До противоположного берега отсюда больше километра. Подножие возвышенности, которая торчит на берегу, совершенно голое, а это идет вразрез с ее планами. Зато в той стороне, где сейчас висит низкое солнце и далеко в озеро выступает темный силуэт мыса, клубятся заросли. Что там, за мысом, она не знала, но Родион упоминал какой-то Гавриловский плес.
Она осторожно повернула руль, прицелилась на самый кончик мыса, и катамаран снова начал набирать скорость. Сейчас Марта жалела, что он такой неповоротливый и не может двигаться вдвое быстрее. Но тут был и плюс: чем ближе к сумеркам они окажутся на берегу, тем лучше. На озере все еще немало лодок с рыбаками, а желтый катамаран — штука приметная.
От лодок она и сейчас старалась держаться подальше. Две-три стояли на якорях почти у них на пути, и пришлось описать широкую дугу, чтобы не оказаться слишком близко. С самой крохотной лодчонки, ощетинившейся удилищами, им помахали.
Марта нахмурилась — этого только не хватало. Скорее всего, там рыбачит приятель Родиона, Володя. Несмотря на расстояние, она узнала его сутуловатую фигуру и старую шляпу, но ответить и не подумала. Валентин заерзал, почему-то согнулся, словно его внезапно заинтересовало днище кокпита, но вскоре выпрямился — лодки остались далеко позади.
Временами Марте начинало казаться, что она слышит буквально все, о чем он думает. Этот человек так давно, так осторожно, изобретательно, подло и безуспешно охотился за ней, что сейчас возможность заполучить добычу в полное свое распоряжение его буквально опьяняла. Она чувствовала, как он мучительно напряжен, как единственная мысль, будто заноза, ноет и распухает в нем, и как лихорадочно он боится упустить то, что, как ему казалось, само идет в руки. Добровольно, без всякого насилия и принуждения. И все-таки еще не может опомниться от удивления. Потому что она сама его позвала. Ничего подобного с ним пока не случалось.