Те, кого ты предал
Шрифт:
Сделав пару неверных шагов, Саша рухнул на стул и прерывисто выдохнул. Руки его тряслись от пережитого нервного потрясения, но мне было нисколько его не жаль.
Он расплачивался за свои собственные косяки и ничьи больше. И отделался ещё достаточно легко.
– Как… как Лиза вернулась домой? – спросил после долгой паузы, словно все это время собирался с силами, чтобы задать вопрос.
– Села на трамвай, на котором мы с ней как-то вместе ехали и позвонила мне. К счастью, у меня была возможность быстро примчаться. Но ты понимаешь, что все могло сложиться
Он понимал. Это читалось в его молчании, полном муки и раскаяния, хотя вслух он не произнёс ни слова.
Лишь спустя ещё несколько мгновений глухим голосом признался:
– Насть, я чуть с ума не сошёл. Клянусь, никогда в жизни мне не было страшнее…
– И от страха, что потерял одного ребёнка, ты не вспомнил и про второго?
– Я действительно… черт, прости! Но у меня все вылетело из головы, когда Ира сказала, что Лиза исчезла…
– Лиза очень на тебя обижена, - произнесла я, глядя на его опущенную голову, на то, как он не смеет даже смотреть мне в лицо. – Поэтому ты ей и не дозвонился.
– А ты не могла мне сообщить, что она уже дома?!
– А ты не мог раньше сказать, что ребёнок пропал?
На это ему нечего было мне возразить. Он шумно, с дрожью, глотал и выпускал из себя воздух, явно не в состоянии оправиться после всего пережитого.
И это был подходящий момент, чтобы завести нужный мне разговор.
– Знаешь, Боровицкий, смотрю я на все это и думаю – а тебе вообще нужны наши дети? Нужна семья?
Он резко вскинул голову, уставился на меня, не моргая.
– Насть, ты о чем? Я люблю своих детей!
– Тогда самое время это доказать.
– Чего ты от меня хочешь?
– Я хочу, чтобы ты выполнил обещание, которое давно мне дал, но так ничего и не сделал. Я хочу, чтобы мы купили ещё одну квартиру и оформили её на детей.
Глава 13
Он растерялся. Глаза забегали из стороны в сторону, пальцы нервно задвигались, словно что-то перебирая…
И эта реакция сказала мне абсолютно все: он никогда и не собирался выполнять данное мне обещание о покупке ещё одной квартиры. Впрочем, это уже совсем не удивляло после всего, что я выяснила о своём муже за последнее время. Скорее, удивилась бы теперь обратному…
Он молчал, явно пытаясь придумать в уме какую-нибудь отмазку. А я смотрела на него, сидевшего на стуле с чуть наклонённой головой и испытывала чудовищную боль.
Казалось, передо мной был все тот же человек. Все тот же облик: короткостриженые тёмные волосы; карие, а во время эмоционального напряжения почти чёрные, глаза; сильный, квадратный подбородок; острые скулы, которым позавидовала бы любая современная женщина… Почти идеальное лицо, достойное руки скульптора. Лицо, до боли знакомое, родное – каждая родинка, веснушка, мелкий шрамик…
Как же я могла столько лет не понимать, что за этим лицом скрывается? Как могла настолько любить и при этом не замечать его сути? А может, именно потому и не замечала, что так любила?
Я смотрела на него: такого родного и такого чужого одновременно. Я смотрела на него и испытывала лишь разъедающую горечь от понимания, что тот, кого я любила, видимо, существовал лишь в моем воображении.
А настоящий Саша был вот таким: завравшимся, трусливым… жалким.
Я давала ему возможность сочинить очередную ложь. Снисходительно смотрела, как в задумчивости ходят вперёд и назад на его лице желваки. И сама молчала от тех пор, пока он наконец не произнес:
– Настюш… Ну зачем сейчас? На рынке недвижимости не слишком стабильная ситуация… Поверь, это не лучший момент для таких приобретений…
О да. Пару дней назад я бы, может, ему и поверила. Но тогда – не теперь. Теперь я знала о муже слишком многое.
– А когда? – парировала, пожав плечами. – Мы с тобой говорили об этом ещё несколько лет назад, когда Лиза только родилась. А воз и ныне там, Боровицкий. И поверь мне, - усмехнулась, повторяя его же слова, - лучшего момента не будет никогда. Потому что ситуация на рынке скорее ухудшится, чем улучшится. Как это было практически всегда.
– Насть, ты извини, но ты, по-моему, не очень в этом разбираешься, - попытался он возразить, надавить на свой авторитет.
Черта с два.
– Зато я разбираюсь кое в чем другом, Саша. Если вдруг завтра с нами что-то случится – авария, кирпич на голову, цунами и что угодно ещё – дети останутся без всего. Никем и ничем незащищённые. И хорошо ещё, что у Антона есть доля в этой квартира, правда?
Последний вопрос я задала простодушным тоном, но внимательно смотрела на его реакцию. Всего на мгновение – но, тем не менее, я это видела – в глазах у него промелькнул испуг. И все же он быстро взял себя в руки деловито кивнул:
– Правда, конечно. И все же я не понимаю… зачем так торопиться? Что тебе вдруг стрельнуло?
Он изворачивался до последнего. Но и я совершенно не собиралась сдаваться.
– А я вот другого не пойму, мой дорогой. А именно – твоего отчаянного сопротивления в данном вопросе. Мы договаривались, что копим Лизе на квартиру ещё несколько лет тому назад. Всё это время я тоже работала – да, получала немного, но, тем не менее, тратила это все в основном на детей, рассчитывая, что твои деньги, как и ожидалось, откладываются на недвижимость. Бизнес у тебя идёт неплохо, значит, должно было уже накопиться прилично. Так в чем же дело? Может, мне пора проверить твои счета?
Он едва заметно, но все же побледнел. Затем нахмурился, недовольно буркнул:
– Чёрт с тобой! Раз тебе так приспичило…
– Зайди в приложение банка и дай мне свой телефон, - перебила я холодно приступ его небывалой щедрости и великодушия.
– Зачем? – мигом насторожился он.
– Имею право знать, что у нас с деньгами, разве нет?
Я видела: он хотел огрызнуться, показать себя снова главным, но не рискнул, понимая, насколько шатко его положение после всего, что случилось в последние дни.