Те, кто убивает
Шрифт:
Роб нахмурился. Он немного подождал. Затем он сказал:
– Или... что?
Выражение ее лица стало отсутствующим.
– Или я и тебе лицо порежу.
Роб кивнул.
– Ага. Вот все, что я думаю. Моя гребаная проблема, как ты выразилaсь, во многом связана с тем, что ты порезалa лицо этому парню. Что ты за больная сучка?
Рокси продолжала тупо смотреть на него несколько мгновений, и это мертвое выражение лица встревожило его почти так же сильно, как и все зверства, свидетелем которых он стал сегодня. Затем ее глаза раскрылись
– Знаешь, что действительно интересно, Робин?
– Действительно, я не хочу знать.
Она рассмеялась.
– Что действительно интересно, так это то, что ты сидел именно там, где сидишь сейчас, все время, пока я былa в ванной. Это было... где-то... пятнадцать минут? Да. По меньшей мере, пятнадцать, между тем как затащилa туда мертвого мальчика и принялa душ. А ты просто сидел здесь. Не сдвинулся ни на дюйм, насколько я могу судить. На тебе нет наручников или привязи. Ты мог бы выскользнуть и уйти, без проблем. Так почему же так, Робин? Почему ты остался?
О, черт. Она права...
Роб застонал.
– Я был... не знаю... в оцепенении. Без сознания. В шоке. Напуган до смерти. Я не понимал, что происходит. Я просто... я...
Рокси наклонилась ближе к нему и положила руки ему на колени. Игривый, лукавый блеск в ее глазах стал ярче, когда она посмотрела на него снизу вверх.
– Чушь собачья. Ты остался, потому что сам этого хотел. Потому что это самое волнующее событие, которое случилось с тобой за всю твою жизнь. Потому что я - самое волнующее событие, которое случилось с тобой, - легкая улыбка, изогнувшая уголки ее губ, вызвала безумное желание поцеловать ее.
– Признайся, ты наслаждаешься поездкой. Ты не хочешь, чтобы это заканчивалось.
Роб покачал головой.
– Чушь собачья. Ты - чокнутая. Это...
Он беспомощно оглядел комнату, его взгляд метался по сторонам, останавливаясь на большом липком пятне позади Рокси, окровавленном скальпеле, лежащем на стеклянной пепельнице на столе, и отвратительной штуке, туго натянутой на обложку Библии на комоде. Маска из лица. Он снова посмотрел Рокси в глаза. Игривость не исчезла ни на йоту, а только усилилась, когда она увидела, как он мысленно перечисляет ужасы.
– Это безумие. Чистое безумие. Я не хочу здесь находиться. Не думаю, что я... осознавал, что остался один, иначе меня бы здесь сейчас не было. Ты - зло. Чистое, блядь, зло.
Судорожный вздох сорвался с дрожащих губ.
Его глаза наполнились слезами.
Рокси откинула голову назад и звонко рассмеялась.
– О, Робин... и ты удивляешься, почему я тебя так называю? Ты такая испуганная маленькая девочка, - cнова смех.
– Но нет, это неправильно. Девочка была бы умнее. Девочка бы убежала. Я думаю, для тебя лучше было бы сказать... давай посмотрим...
– oна слегка закатила глаза, поджала губы и постучала указательным пальцем по подбородку.
– Поняла!
– oна щелкнула пальцами.
– Самое подходящее для тебя слово - "анютины
Она хихикнула.
– Робин, неженка-слабак, анютины глазки.
Эти слова задели его. В основном потому, что ее обвинение, похоже, было отчасти правдой. Никогда в жизни он не чувствовал себя настолько запуганным другим человеком. Ни школьный хулиган, ни крутой байкер, ни уличный бандит не смогли бы так с ним поступить. Беспомощность, которую он испытывал в присутствии этой девушки, заставляла его чувствовать себя куском дерьма. Слабым. Бесполезным. Жалким.
Другими словами... не похож на настоящего мужчину.
Он понял, что его снова трясет, и это только усилило отвращение к самому себе.
Робин, – подумал он.
– Она права. Все сходится.
Рокси разжала руки и провела ладонью по его бедру.
– Тебе нужно успокоиться. Думаю, я знаю, как помочь тебе расслабиться.
Роб убрал ее руку со своей промежности.
– Нет.
Ее улыбка немного померкла.
– Что?
– Ты слышалa меня.
Выражение лица Рокси стало злым, почти убийственным.
– Сучка, ты не можешь отказывать мне ни в чем, чего бы я ни захотела, - eе рука снова скользнула вверх по его бедру и грубо обхватила его промежность.
– Ты действительно думаешь, что он так и останется вялым, когда я начну над ним работать?
Ответ на этот вопрос был очевиден. Роб попытался вывернуться из рук Рокси, но она уперлась рукой ему в грудь и толкнула его назад. Она забралась на кровать и оседлала его, извиваясь рядом, потираясь лобком о твердую выпуклость, натягивающую ткань его джинсов с грубым, необузданным энтузиазмом. Она уперлась руками в матрас и наклонилась к нему поближе, ухмыляясь и продолжая двигать тазом.
– Что скажешь, Роб? Ты хочешь, чтобы я прекратила это?
Беспомощный стон Роба был единственным необходимым ответом. Она продолжала в том же духе еще некоторое время, доводя его до безумия потребностью в физической разрядке. В его голове пронесся целый каскад эмоций. Ненависть, похоть, стыд и гнев. Затем она слезла с него и оставила Роба тяжело дышать, а сама взяла свою сумку и села за маленький столик у окна. Он уставился в потолок сквозь пелену новых слез. Прошло какое-то время, и неудовлетворенная потребность начала понемногу рассеиваться, а на смену ей пришел новый приступ стыда.
Что, черт возьми, со мной не так? Как это случилось?
На самом деле, вряд ли имело значение, как это произошло. Она доказала свою правоту, и не было способа это опровергнуть. Он хотел ее. Даже сейчас, после того, как он стал свидетелем тех ужасных вещей, которые она совершала, самая примитивная часть его существа смотрела на Рокси и испытывала всепоглощающее вожделение. Но чувства, которые вызывало ее почти совершенное тело, не отменяли ужаса от ее отвратительных поступков. Это вожделение полностью отличалось от всего остального, что он испытывал к ней. И, так или иначе, он поклялся, что не позволит себе стать пленником этих низменных чувств.