Те, кто выжил
Шрифт:
— Ясно.
Участковый взглянул на часы:
— Сейчас 11.05, когда веселая компания обычно здесь собирается?
Володин ответил:
— Хрен их знает! Часа в три-четыре, наверное, может, раньше.
Николай повторил:
— В пятнадцать или шестнадцать часов! Значит, поступаем так! Тихон, — обратился Горшков к другу, — бери с собой Карася — и дуйте на «УАЗе» к стоянке его плавсредств.
Володин тут же спросил встревоженно:
— Это еще зачем?
Николай объяснил:
— Затем! Перегонишь катер ближе к перекату и укроешь в заливчике, что недалеко отсюда.
Горшков, покурив, двинулся к реке. Прошел берегом до открытой суши, откуда и начиналась поляна. Следы частого пребывания здесь веселых компаний угадывались без труда. Вот места стоянки лодок. Старая чешуя от крупной рыбы. Кучи угля, высыпанные из мангала, смятая трава там, где устанавливались палатки. Колея старой, заросшей дороги, ведущей сюда от Терхова.
Николай огляделся. Прошел до кустов, ближе к Семенихе. Прилег за одинокой березой. Отсюда можно снять практически все, что будет происходить на поляне, а вот реку не видать. Чтобы заснять установку и проверку браконьерами сетей, необходимо сместиться к воде. И делать это придется по кустам. Следовательно, предстоит пробить тропу. И сделать это сейчас. Приняв решение, Горшков приступил к делу. Через полчаса тропа была готова, и выходила она в неглубокую яму, откуда прекрасно просматривался и берег, где чалились ночью лодки браконьеров, и довольно обширный сектор реки, в пределах которого удобно расставить сети. Закончив работу и оставшись довольным ее результатом, Николай вышел из кустов. И в это же время показался «УАЗ». Он въехал в укрытие. Хлопнули дверки, и перед лейтенантом предстал Тихонок:
— Порядок, Колян, перегнали крейсер!
— А где Карась?
— Сейчас подойдет, я не стал ждать, пока он закрепит трос катера.
— Хорошо. Идем, покажу тебе места, откуда будешь вести съемку.
Друзья пошли к берегу.
Вернувшись к машине, застали Володина, сидевшего на корточках и нервно курившего сигарету без фильтра. Тот, увидев Горшкова с Рудиным, поднялся.
Николай, подойдя вплотную, хлопнул его по плечу:
— Ну, чего приуныл, Карась? Это тебе не рыбу продавать.
Володин проговорил:
— Перед тем как продать, ее еще выловить надо! Вот ты думаешь, сети это так себе, кинул в реку и вытянул добычу! А ты бы сам хоть раз попробовал один сто метров проверить? И не только проверить. Сети поставить не каждый сможет, а смотать, чтобы путанки не вышло, тем более. Рыбалка труд тяжелый. Я, чтобы заработать пару тысяч, наломаюсь поболе любого фермера!
Горшков усмехнулся:
— Ты гляди на него, переработался! А воровать, Карась, еще сложнее! Надо с объектом не ошибиться, пробить, когда в хате или где еще людей не будет, узнать, где и что ценное лежит, незаметно и бесшумно взломать двери или окна. При этом конкретно рискуя быть пойманным, а значит и гарантированно обеспечивая себе срок на нарах! Так что ты о своем ремесле не заикайся лучше! Что было, то прошло и более не повторится. По крайней мере, пока в Семенихе я участковый, понял?
— Чего не понять? Понял! Только чую, налетишь ты, Колян, на неприятности и выкинут тебя с участкового! Очень даже скоро. Сразу после того, как наедешь на вице-губернатора. Ты хоть и Герой, базара нет, но он все же посильней будет, хоть и чмо последнее. Потому как за ним власть, с твоей не сравнимая! Так что, может, пока не поздно, свалим отсюда? И все будет о'кей!
Горшков буквально пронзил Володина острым взглядом:
— Я… Карась, да будет тебе известно, никогда, слышишь, никогда и не перед кем не гнулся. И мне нассать, кто здесь гулять будет, глава района, вице-губернатор или премьер-министр. Перед законом все равны! И я не допущу нарушения того, на охрану чего по должности назначен! И базары свои гнилые лучше завяжи, пока я тебя в «УАЗе» до нужного момента не закрыл!
Володин, казалось, с иронией выслушал лейтенанта.
— Какого закона, Колян? Который написан для тех, на кого ты наехать собираешься? Ну, давай, давай! Этот закон из тебя же сделает полное дерьмо.
Колян посоветовал односельчанину:
— Карась, заткнись! Прошу, не зли меня.
— Да я что? Я человек маленький, подневольный! Приказали, пошел, а вот ты — другое дело, но… молчу. Хочешь получить кучу проблем, получай, только предупреждаю, Колян, я подпишу твои протоколы, но, если от меня в прокуратуре потребуют отказаться от подписи, сразу говорю: откажусь!
Горшков сплюнул на траву:
— Тьфу, блядь, вот и работай с такими!
Тихон взял друга под руку:
— Да ладно тебе, Колян, не обращай внимания! Пусть отказывается. Я не откажусь, и пленка, — Рудин похлопал по камере, — свое дело сделает! Главное, чтобы ты сработал как надо. Не допустил ошибки или промаха. Остальное ерунда.
Николай взглядом поблагодарил Тихонка за поддержку и распорядился:
— Время — полпервого! Гости могут объявиться и раньше. Поэтому занимаем позиции.
Николай взглянул на Володина:
— Ты, Карась, останешься возле машины и ждешь моей команды. Как позову — подойдешь. Далее действуешь согласно распоряжениям. На «отдыхающих» не обращать никакого внимания! На угрозы не реагировать, другими словами, проявлять полное безразличие к их персонам, ясно?
— Ясно!
— И смотри, Миша, не вздумай слинять! Сбежишь, я тебе такую жизнь устрою, что даже Митяй-придурок не позавидует! Это не угроза, это предупреждение.
Не дожидаясь реакции Володина на свои слова, Горшков повернулся к Рудину:
— А мы, Тихон, пойдем с тобой ближе к поляне. Сначала устроимся возле березы, потом видно будет, когда следует провести перегруппировку сил!
Тихонок улыбнулся:
— Идем, перегруппировщик! Сколько времени прошло, как с войны вернулся, а все армейскими терминами бросаешься. Других, обычных слов, что ли, нет?
— А мне эти, Тихонок, ближе и родней после армии стали, понял?
— Конечно, понял, какой базар, начальник?
— Идем, чудила!
Друзья прошли сквозь заросли на окраину кустов и залегли возле одинокой березы.