Те, кто выжил
Шрифт:
За дверями меня остановил дежурный, поинтересовался, куда я и к кому. Назвался, сказал, что в разведку, по их требованию. Дежурный, средних лет мичман, начал куда-то звонить, а я никак не мог отделаться от странного ощущения, вызванного морской формой. Не привык в морских штабах бывать, как-то странно видеть эту форму в сочетании с оружием и непривычно подвешенную кобуру – все странно.
За мной пришел дневальный по штабу, повел куда-то коридорами, все время с подозрением поглядывая на висящий у меня на груди американский автомат, увешанный всякими нужными приблудами так, что превратился в некий супермегабластер из компьютерной игрушки. То ли опасается чего-то, то ли сам с таким по штабу рассекать хочет, что куда вероятней. Вот она, сила медийного воздействия.
Матрос завел меня в какой-то не слишком просторный кабинет, в котором сидели два офицера с капитанскими погонами и одновременно курили. Несмотря на открытую форточку, атмосфера в кабинете была такая, что топор можно вешать.
– Господа хорошие, вы бы окно открыли, что ли, – сказал я вместо приветствия, озираясь. – Пригласили некурящего человека и воздух отравили.
– Нам нельзя окна открывать, – сказал тот капитан, что сидел слева. – Приказ такой, по режиму секретности.
– Лучше бы вам не курить приказали, – вздохнул я.
Был такой приказ, все верно, чтобы секретную бумажку сквозняком на улицу не унесло. Но похоже, что такого вступления они не ожидали. Один из капитанов умял свою сигарету в переполненной пепельнице, второй замахал руками, вроде как разгоняя дым. Потом все же предложил садиться, указав на простенький офисный стул, попутно что-то проворчав про американскую заботу о здоровье. Я пропустил этот краткий спич мимо ушей, продолжая доброжелательно улыбаться.
Потом было порядка двух часов расспросов – допросом это все же назвать трудно. Говорилось все на микрофон, капитаны отмечали что-то в картах, потом, когда дело дошло до наших приключений в Дельфзийле, позвали еще какого-то бородатого мужичка в штатском, который выложил передо мной вполне подробную схему порта и попросил нарисовать на ней наш маршрут и отметить, что и где полезного мы там нашли. И вправду хотят вывезти ценное имущество с чужой территории? А иначе зачем им такая информация?
Капитаны, к счастью, больше не курили, атмосфера стала вполне приемлемой для выживания. Под конец не удержались, начали расспрашивать про американский автомат – я по глазам видел, что не выдержат. Похвалил, поругал, сказал, что привык. На сем меня и отпустили.
Вышел на улицу, извлек из кармана еще один листочек со схемой: как доехать от штаба до улицы Аммермана. Оказалось, что совсем недалеко, всего несколько минут несложных маневров. Заехал во двор, тот самый, в котором играли дети, обнаружил все тех же детей и с ними опять дежурного. Причем сегодня за дежурного был тот самый парень с тростью, с которым тогда Док в подъезде разговаривал. При виде моей машины он чуть театрально сбил на затылок гоповатого вида кепочку и сделал преувеличенно восхищенный вид.
Я на него особого внимания обращать не стал – может, он в цирке работать готовится, – схватился за рацию. Док сказал, что будет с утра дома, и канал связи мы с ним заранее согласовали. Откликнулся он почти сразу, при этом что-то жевал, а на заднем фоне был слышен щенячий лай.
– Док, я все долги стране в целом и отдельным ее органам отдал, теперь предлагаю скататься пострелять, – заявил я ему и добавил вроде как некстати: – Прием.
– Не вопрос, через пару минут спущусь, – ответил он коротко и со связи пропал.
От обеда я его оторвал, что ли? Ладно, подкормлю: мне добрая буфетчица из гостиницы бутербродов с собой наготовила по моей просьбе, так что не пропадем. Оглянулся на дрыхнущего на заднем сиденье Тигра, проверил на всякий случай пакет – нет, не добрался он до пищи, пока я сидел у разведкапитанов.
Док вышел минут через пять, причем продолжая при этом жевать. Вместе с ним вышел еще какой-то средних лет мужичок, который махнул рукой хлопцу с тростью, вроде как подменяя его. Тот вскочил на ноги, накинул на плечо автоматный ремень и решительно направился к машине. Не понял – что это Док тут организовал?
Пассажирская дверь открылась, Док впихнулся в кабину, усевшись рядом. А уже подковылявший к грузовику молодой человек в кепарике так же решительно полез на заднее сиденье.
– Это Енот, – сказал Док, указав большим пальцем через плечо.
– Там у меня и кот еще есть, – помянул я Тигра, после чего уточнил: – По позывным общаетесь, что ли?
– Вроде того, – кивнул доктор. – Я, в общем, всю нашу команду вроде как на стрелковый семинар собрал, на предмет обмена опытом.
– Ну, доктор… – сморщился я. – Я что, Боб Манден, чтобы людей трюками поражать? Я хотел вам лично помочь – рано мне еще перед публикой выпендриваться: не та квалификация.
– Да ладно, – отмахнулся он. – Если хоть что-то полезное покажете – будем благодарны, нам любое лыко в строку. А может, и вы у нас чему-то научитесь. А как еще готовиться? Давайте, со двора и сразу направо, дальше я покажу дорогу.
– Далеко?
– Тут все недалеко, хоть и дальняя от нас часть острова, – ответил Док. – Форт Шанец, слышали про такой?
– Нет, не довелось.
– Основная оборонительная позиция острова считалась, – взялся объяснять он. – За валом уже только коса болотистая. Окончательно перестроили только к началу двадцатого века, переименовали в Форт Шанц. Вал, казематы, пороховые погреба, все всерьез. В последние годы там пейнтболисты всякие обитали, а теперь там вроде как самостийное стрельбище и полигон образовались. При этом надо повнимательней: туда еще всякое прибредает, бывает.
– А у него тут… – вдруг засуетился сзади Енот.
– Не трожь пулемет, – прервал я его речь. – Он не любит.
– Чего это? – с явной готовностью вступить в полемику поинтересовался пассажир.
– Маниту [22] в нем капризный, – объяснил я. – Спугнешь – и пойдут задержки через выстрел, придется обратно в Америку везти, к шаману.
– Ой, ладно, – даже возмутился он. – Вам того маниту в любой синагоге к точному бою приведут, шо бы вы себе ни думали, я даже протекцию составлю. Мне можно, я только посмотрю.
22
Маниту – дух, бог (на языке индейцев-анголкинов Северной Америки).
И полез-таки к пулемету, мерзавец. Повздыхал о чем-то, поблямкал железками, посопел, попутно умудряясь напевать, несколько раз произнес «ой, ой, как оно тут», потом все же оставил мой главный калибр в покое.
Машина выскочила за городские пределы, потянулось среди деревьев неширокое Кронштадтское шоссе. Монумент какой-то по правую руку, дачные домики по левую, а потом впереди и вправду показался немалой такой высоты вал, сплошь заросший зеленой травой, через которую местами все же пробивались какие-то бетонные выступы. Следуя указаниям Дока, съехал с дороги и вскоре оказался на поляне возле самого вала, где возле бэтээра-«восьмидесятки» стояло несколько человек, разом повернувшихся к моему грузовику. Среди них был и Ильяс, который помахал мне рукой.