Те, кто выжил
Шрифт:
Пожары. Еще местами что-то продолжало гореть, и множество зданий, мимо которых мы проскакивали, демонстрировали обугленные оконные проемы, закопченные стены и прочие следы гулявших по городу пожаров.
Нет, здесь, где знаки смерти буквально на каждом шагу назойливо лезут в глаза, я оставаться не хочу. Я в Россию – у нас места больше. А не будь России, так в Америку бы вернулся, но здесь никак не хочу жить, категорически.
Снаружи в машину постоянно заносило запахи. Я выразился так потому, что слово «вонь» множественного числа не образует. Вонь гари сменялась вонью мертвечины, мертвечина – забитой канализацией, гниющими отходами, и так до бесконечности. Город был убит и теперь разлагался.
Я опять скосил глаза на мрачно молчащую Дрику, пытаясь понять, о чем она сейчас может думать. Неужели все еще дуется?
Роттердам все никак не заканчивался, границы одного города наползали на границы другого, даже всегда спокойный Сэм, как я видел, заметно волновался. Страшно представить, что будет, если, например, машина сломается в этом рассаднике мертвечины. Даже не хочется представлять, учитывая то, что единственным шансом на спасение будет машина албанцев, а верю я им примерно как цыганам у метро или чуть меньше.
Вроде бы все, вырвались на простор, замельтешили по сторонам компактные голландские поля, окруженные дренажными канавами, – и вновь город, еще один, и опять вокруг мертвяки, и бегущий куда-то кривобокий мутант, из пасти которого свешивалась чья-то обгрызенная грудная клетка – беспорядочный набор поломанных ребер с клочьями свисающей гнилой плоти. Кошмар, Босх, мрак.
Потом потянулись бесконечные ряды теплиц с обеих сторон, поля и теплицы, теплицы и поля, разделенные только крошечными городками. Как тут вообще жить можно было, в такой тесноте? А как выжить? Страшно представить, что здесь творилось, – просто не получается. Миллионы людей в такой тесноте, никакого оружия, малопонятная маленькая армия – как выживать? Куда бежать? Куда прорываться? Зона порта? А ведь порты здесь не огорожены – я это с моста хорошо разглядел. В Антверпене основная зона портов расположена словно на островах, перекрыть все подступы нетрудно, а вот роттердамский, по всему городу размазанный, таких возможностей не предоставлял. Что в Амстердаме?
Дизель «унимога» глухо рычал, зубастые покрышки гудели на гладком асфальте, впереди покачивался наполовину поднятый полог тента «скании». Сколько нам еще ехать до Каага? Посмотрел в карту. Немного осталось, совсем немного: рукой подать до водохранилища, объехать его – а там уже все. Надо думать, что дальше делать. Не хочется делать все так, как планируют наши спутники. Не верю я все же, что они что-то хорошее могли спланировать: не тот это народ.
– Сэм.
– Да?
– Надо как-то проверить этих. – Я ткнул пальцем в едущую перед нами машину.
Он подумал недолго, кивнул, затем сказал:
– Доедем поближе и скажем, что передумали. Если задергаются или начнут настаивать, значит, точно что-то задумали. Если отнесутся спокойно, значит, им все равно, ничего не замышляли. Я так полагаю, да, сэр.
Я прикинул возможные варианты и решил, что ничего умнее тоже придумать не сумею. Дрика в этой оскорбительной для ее нового друга беседе участия не принимала, а лишь фыркала злобно. Совсем с ума сошла девка – как с цепи сорвалась.
Кое-что на карте привлекло мое внимание, и я мысленно обматерил себя за невнимательность.
– Сэм, в Кааг придется переправляться на пароме.
Он хмыкнул и, почесав в затылке, высказал вслух мою собственную мысль:
– На паром нам нельзя: оттуда никуда не денешься.
– О чем вы? – вдруг подала голос Дрика. – Почему вам надо везде видеть врагов?
Я обернулся к ней резко, уставился прямо в глаза, прикрытые желтыми защитными очками.
– Дрика, я хочу напомнить, что пока ты со мной – ты делаешь то, что я скажу. Мы с тобой об этом договаривались, ты помнишь?
Она промолчала, но отвела глаза, уставившись в окно. В очках отражались пробегающие мимо домики деревни, через которую мы сейчас проезжали. Я чуть надавил:
– Дрика, ты помнишь?
Она медленно, явно нехотя повернулась ко мне и ответила с обычно присущей ей серьезностью:
– Да, я помню.
– Поэтому будь добра, в походе делай то, что я тебе говорю. Когда мы находимся в безопасном месте и среди нормальных людей – веди себя как хочешь, но сейчас изволь слушаться. С этим разобрались?
С заметным усилием она ответила:
– Да.
– Хорошо, – кивнул я, чувствуя, что первую преграду удалось проломить. – Теперь два слова о том, как нам удалось забраться так далеко. Нам это удалось потому, что мы до конца не верили никому и никуда не лезли без проверки. А сейчас тебя несет вперед без всяких тормозов.
– Он – хороший человек, – явно из чистого упрямства выдала она.
– Дитмир? – переспросил я. – Очень может быть. Но с его друзьями ты общалась? Нет? Они тоже хорошие? Здесь сразу много хороших албанцев разом собралось?
Дрика опять зло засопела и отвернулась к окну.
– Ты можешь мне гарантировать то, что они все хорошие и никто, например, не захочет меня ограбить? – спросил я. – Не предположить, заметь, а именно гарантировать? Можешь?
– Нет! – зло выкрикнула она.
От этого выкрика проснулся Тигр, недоуменно покрутил головой и опять уронил ее на лапы.
– Тогда почему мы должны бездумно делать все, чего они от нас хотят? – спокойно спросил я. – Можешь объяснить?
– Нет!
– Мы все выяснили? – уточнил я.
– Да!
– Хорошо, – кивнул я удовлетворенно и повернулся вперед.
Вновь карта. Жаль, что недостаточно подробная, расположения домов нет, и даже навигатор этого не показывает – только дороги и каналы. Если там, впереди, нас ждет что-то нехорошее, то как оно будет выглядеть? Что захотят сделать наши спутники? Если они нападут, то когда? Уже на своей территории, окончательно нас туда заманив и дав расслабиться, или раньше? Где?
Машину они наверняка не захотят ломать. Хоть брошенных машин и много, но не таких, да и зачем зря вещь портить? Они наверняка дождутся того момента, когда мы из нее выйдем, чтобы взять тепленькими… Дрика. Этот самый Дитмир увивается вокруг нее, а это неспроста: он наверняка какие-то виды имеет. Если он не злодей, во что верится слабо, то виды одного порядка, если злодей – другого, но наверняка будет стараться ей не навредить. Стрельба по машине этого не гарантирует.