Те Места, Где Королевская Охота [Книга 1]
Шрифт:
— Куда же?
— Не знаю, — Наора повела плечом. — Но это не то, о чем ты подумала, — добавила она, перехватив взгляд буфетчицы.
Та тоже пожала плечами: мне–то, мол, все одно.
Дальше пили чай молча. Наора съела еще одно пирожное и допила чашку.
— Пожалуй, пора мне.
Она встала.
Чичока проводила ее до ступенек, посветила лампой, пока та шла по коридору, и прикрыла дверь.
Наора подошла к конторке, за которой уже дремал портье, поглядела вверх по лестнице и решила, что раз уж начинать новую жизнь, то начинать ее надо налегке. Там наверху, в комнате, ничего
Она подошла к конторке и постучала по дереву, чтобы разбудить портье. Тот с трудом протер глаза, зевнул и посмотрел на девушку.
— Я хочу уплатить за номер, — сказала Наора, выкладывая на столик империал и большую часть мелочи.
— А до утра подождать нельзя было, — пробурчал портье и полез в книгу записей.
— Значит, нельзя, — ответила Наора.
Портье недоверчиво повертел в руках золотой, приложился зубом, пересчитал и сгреб мелочь. Потом он сделал соответствующую запись в книге, ткнул пальцем в строчку, где Наора и расписалась огрызком грифеля, покрытого облезшим лаком.
— Не подскажете, кто живет во втором номере? — спросила Наора, возвращая грифель.
Она вовсе не ожидала, что заспанный портье ответит, тот, однако, проворчал недовольно:
— Во втором? Нету там никого.
— Как же так? — удивилась Наора. — Я видела…
— Утром как выехали, так никто еще не заселялся, — безапелляционно перебил портье.
— Но я только что видела, что там горит камин! — договорила все же Наора.
Портье посмотрел на нее недоверчиво, но, поняв, что его не разыгрывают, выбрался из–за конторки и взял лампу.
Наора не стала ожидать результатов расследования. Она и так боялась, что опаздывает. Заранее зябко поежившись, прежде чем открыть дверь, она толкнула тяжелую панель и шагнула в холод и неизвестность.
У входа в театр стояла небольшая карета, по зимнему времени поставленная на полозья. На козлах скучал закутанный в волчью доху кучер, а рядом прохаживался человек в светло–сером плаще.
Заметив Наору, человек быстро пошел ей навстречу.
— Сударыня, вы рискуете простудиться! — человек со знакомым голосом быстро сорвал с плеч плащ и, продолжая движение, накинул его Наоре на плечи.
Возможно, это выглядело бы навязчиво или чересчур фамильярно, но в движении его не было грубости или вульгарности, так что Наора, чисто по–женски захотевшая сделать противящееся движение, сдержалась. Невольно она подчинилась его настойчивости — просто нельзя было не подчиниться! — и, сделав несколько шагов, оказалась в карете.
Провожатый заботливо подсадил ее и, едва она успела опуститься на сидение, укутал ноги согретыми грелкой мехами, устроил поудобнее, снял с нее промокшие, как оказалось, башмаки, ловко надел мягкие оленьи ботиночки и помог установить их в каретный «сапожок».
Только после всего этого Наора из глубины мехов смогла произнести:
— Так это вы были в театре!
Мнимый призрак ответил ей просто и спокойно:
— Я часто бываю в театре. Я люблю театр.
— Вы были в театре сегодня вечером, — сказала Наора.
— Мы с вами успеем
Четверка лошадей понесла экипаж через площадь, по засыпающим улицам, замедлила бег у городской заставы и вылетела за город, на дорогу между заснеженных полей.
Наора поерзала, устраиваясь в блаженно–мягком тепле и откинулась на жестковатую спинку сидения. Она вздохнула и закрыла глаза. Что бы там ни было, но ее новая жизнь начиналась восхитительно.
С приключения.
3
Утро было позднее, очень солнечное, и Наора, несмотря на странные события прошедшей ночи, проснулась счастливая и совершенно довольная жизнью. Просыпаться очень не хотелось. Наора повертелась в постели, перемещаясь из лежачего в полусидячее положение, подоткнула под себя одеяло и стала осматриваться.
Спальня была вроде и не велика, но производила впечатление просторной. Видимо, из–за окна — оно было просто огромным, во всю стену. Сквозь тончайшие кружевные занавески виднелся заснеженный парк и за ним, вдалеке, закопчено–красные камни какого–то древнего замка. Мебели в комнате немного: столик, кресло, обтянутый замшей пуфик возле туалетного столика, ну и, разумеется, кровать; все было достаточно изящно, красиво, украшено золочеными арабесками и казалось очень богатым. Что касается кровати, то Наора, право же, не сильно удивилась бы, обнаружив, что она провела в ней всю ночь не одна — кровать была слишком хороша для одной!
С некоторой опаской Наора откинула одеяло и села, но, против ожидания, в комнате было тепло. Она усмехнулась про себя мысли, что с тех самых пор, как она ринулась в свое приключение, ее постоянно сопровождает тепло и забота. Укутанная теплыми мехами она ехала в карете — часа два–три, точнее сказать она не могла, задремала. Но когда таинственный покровитель в сером плаще помог ей выйти, карета стояла, а светать еще не начало. Не успевшую даже осмотреться, полусонную Наору проводили вот сюда, усадили в это самое кресло, сунули в руку кружку с теплым молоком — вот она так и стоит на столе полупустая — и оставили одну. Кто усадил, кто сунул и кто оставил, Наора понятия не имела, помнила только, что разделась и улеглась сама, автоматически. Одежду так и побросала как попало на кресло — вот она…
Тут Наора удивилась так, что даже невольно прикрылась одеялом и испугано оглянулась. Но нет, слава Небесам, никого за спиной у нее не было; Наора даже для уверенности похлопала рукой — пусто, никого в постели не было. Но не было на кресле и ее одежды.
Вместо нее в кресле аккуратно расположилось что–то тонкое, шелковое, полупрозрачное, что вовсе не походило на ее нижнюю рубашку из дешевого ситчика, в которой она за неимением ночной сорочки спала. Такого она в жизни не видела. Такого, она уверена, даже у Теоны не было!