Те же и граф
Шрифт:
– А мне-то что?
– талантливо разыграла Маша удивление.
– Ну и пусть. Мы неплохо провели время. Когда бы я еще выбралась в Суздаль? Я ему очень благодарна, за то, что выдернул меня.
– Ну да, ну да, - хитро поддакивала Попова, однако Маше слышалась в ее голосе издевка.
А вчера, как всегда, без звонка явился Толя. Он выписался из больницы и вот нанес первый визит. Колосова обрадовалась ему, не знала, куда посадить, чем накормить. Толя занял любимое место за столом, важно достал трубку, плавно и медленно разжег ее и посмотрел на Машу сквозь прищуренные ресницы.
– Как вы поживаете?
– спросил он.
Маша
– Как всегда. Вот в Суздаль съездила на каникулах.
Она выложила на стол зефир в шоколаде, халву - свои любимые лакомства. Налила Толе крепкого чаю с сахаром и подала ему.
– Спасибо, - поблагодарил юный поэт.
– И как вам показался Суздаль?
– Великолепный город! Знаешь, я будто там уже была когда-то, таким родным показался.
Толя, как всегда, отказался от еды, к угощению не притронулся. Только чай и табак.
– Я недавно был в книжном магазине, видел замечательный сборник стихов Бродского. Маша, вы бы не хотели Бродского почитать?
– С удовольствием.
Она принесла томик стихов.
– Да, - вспомнила попутно, - готовый сборник я отослала тебе по электронной почте. Ты получил?
– Спасибо, Маша, получил. И уже отправил в издательство "Скорпион".
Название издательства он произнес с видимым удовольствием.
– Там в редакции сидят две сестры, вот, собственно, и весь "Скорпион". Милые дамы, весьма образованные. Мы приятно пообщались. Обещают не задерживать с выпуском книжки.
Маша радовалась за него, как за себя. Она полистала томик стихов Бродского, начала читать. Бродский не относился к числу ее любимых поэтов, но Колосова умела ценить талант и восхищаться оригинальностью. Она читала, Толя слушал. Иногда они обменивались замечаниями о прочитанном. И казалось, что все как раньше, до этого невыносимого Орлова! "Вот и славно!
– думала Колосова с ехидством.
– Все у меня прекрасно, и совсем не нужны всякие грубые мужланы".
Они сидели долго: Толя ушел далеко за полночь. Оставшись одна, Маша набросилась на еду: успела за вечер страшно проголодаться. Ну вот. Опять наелась на ночь! Вытряхивая пепел от Толиной трубки и моя его чашку, Колосова припомнила слова Игоря: "Пора посмотреть на жизнь трезво". Неужели он все-таки прав, и она ни на что не годится в этой жизни?
И еще одно новое открытие неприятно поразило Марию. Посиделки с Толей уже не давали той наполненности, духовного восторга, как было раньше. Это, конечно, из-за Орлова. После Суздаля, когда Маша пережила столько всяких эмоций, она чувствовала себя опустошенной. И Толя уже не мог заполнить собой эту брешь... И вообще выяснилось, что именно Игорь способен сделать ее счастливой. Пусть ненадолго, на миг, на вечер...
После Толиного визита Колосова металась по квартире, как потерянная. Взялась среди ночи наводить чистоту, все перемыла, стерла пыль с каждой вещицы, с каждой куколки. Только что не пылесосила, боялась соседей разбудить. Потом от тоски и сердечной маеты забралась в ванну с книжкой. Однако даже любимый Шмелев не увлекал на сей раз и не лечил душу. "Ничего, - думала Маша, - это пройдет. Вот пойду на работу, займусь делом, и все как рукой снимет". Она утешала себя и даже не чувствовала, что слезы струятся по щекам и перемешиваются с ароматной белой пеной. Нет, надо что-то менять. "Хочу, чтобы было по-другому, как-то иначе"...
Глава 17
Школьные будни
В школе действительно все переживания отошли на второй план. Маша читала стихи, рассказывала о Гумилеве. Она любила и умела читать стихи. Начинала неожиданно, будто беседовала с кем-то близким. Ребята поднимали головы с удивлением и любопытством. Поняв, что это стихи, они обычно решали подремать, но Мария Кирилловна не давала им расслабиться. И вот уже они слушают поневоле, заражаясь энергией и магией ритма и образов. Сильнее всего обычно воздействует "Жираф".
На сей раз слушали хуже. После того как последние звуки растаяли в воздухе, с задней парты послышался голос Жени Малютина:
– А на озере Чад жирафы не водятся!
– Разве?
– усомнилась Мария Кирилловна и взяла на заметку: посмотреть, действительно ли это так.
– Ну, даже если и не водятся? Будем считать этот образ поэтическим допущением. Поэт создал свой мир, где изысканные жирафы бродят на озере Чад.
– Это же неправда!
– возразил Женя.
– Нет, не неправда, а воображение, - вступила в спор Даша Тихомирова, умница и отличница.
– Ну-у, так все можно оправдать!
– не согласился упрямый Женя.
Мальчишки любили провоцировать учителя на спор и пользовались любой возможностью, чтобы увести ход урока в сторону, поболтать, посмеяться. Очевидно, им не хватало общения такого вот, неформального, внеклассного. Да и развлечься, побузить кто откажется?
Колосова не поощряла такие виляния в сторону, потому что уходило бесценное время, но иногда вступала в диалог, если он казался ей интересным.
– Мы много уже говорили и еще поговорим о художественном мире поэта. Ведь вы, когда читаете фэнтези, принимаете ту реальность, которую вам предлагает писатель. Не кричите: "Такого не может быть! Это неправда!"
– Но это фэнтези!
– опять возразил начитанный и умненький Женя.
– А тут вы говорите, Гумилев был в Африке.
– Когда писал о жирафе, еще не был, только мечтал, - поправила Мария Кирилловна.
– Но дело не в этом...
В классе закипал шум и хаос, и Колосова свернула дискуссию.
Во время перемены на кафедре пили чай с тортом по поводу дня рождения Ирины Николаевны. Она сама озаботилась, принесла угощение. "Как нехорошо, не поздравили!" - подумала Маша. Правда, более осведомленные коллеги преподнесли виновнице торжества какие-то символические пустяки. Колосова расстроилась еще больше: "Ну почему не скинулись на общий, серьезный подарок?" В ее кошельке, конечно, вошь на аркане, но наскребла бы...
– Я сейчас Достоевского даю и знаете что выяснила?
– перекрыла общий гомон своим ораторским голосом Ирина Николаевна.
– Имена святых покровителей актеров - оказывается, и у них есть святые покровители!
– Порфирий и Родион!
– Интересно, знал ли об этом Достоевский?
– сказала Маша.
– Думаю, что знал!
– заговорила доцент Лариса Алексеевна.
– Слишком уж очевидное совпадение. Да и человек был религиозный, в святцах разбирался.
– Согласитесь, это добавляет некоторые нюансы, - продолжила Ирина Николаевна.
– Игра, актеры, - все их встречи, диалоги, их "дуэль" - это спектакль.