Те же и граф
Шрифт:
Вот и говорите после этого, что хорошие люди перевелись! Сердечно поблагодарив администраторшу, Маша отбыла в Москву, так и не вкусив вожделенного цивилизованного отдыха. Это была ее первая попытка съездить в санаторий. И последняя по сей день.
И тогда, отчаянно замерзая в автобусе, который три часа трясся до Москвы, она размышляла о превратностях судьбы. Вот почему ей все время так не везет? Почему судьбе было угодно забросить ее в Тарусу? Вспоминая рассказы старожилки той комнаты, в которой провела ночь, Маша вздыхала. Там рядом Ока, заснеженные берега, лес, лед... Счастье было так возможно... "Ну, ничего, - встряхнула она головой, - зато познакомилась с Валей. И даже если никогда больше ее не увижу, все равно приятно". Колосова давно научилась из любой,
А потом еще ей вернули деньги, извинившись за ошибку. Так что осталось только воспоминание о морозной ночи и немыслимо свежем, пьянящем воздухе. Подумаешь, не осуществился отдых! От чего отдыхать-то?
Вся жизнь ее была в работе. Перефразируя Бунина, она иронично называла себя интеллектуальной труженицей, для которой личная жизнь не имеет значения. Колосова трудилась на ниве просвещения. Она преподавала литературу в хорошей, специализированной школе-интернате для одаренных детей, физиков и математиков. Школа была государственная, и этим все сказано. Зарплату, которую получали преподаватели и воспитатели интерната, даже жалованьем не назовешь, еще жальче. По вузовской системе они получали твердый оклад, а не почасовую оплату, как в обычных школах. Конечно, с такой зарплатой выжить было нельзя: все репетиторствовали, писали пособия, работали где-нибудь еще и шутили, что в эту школу ходят не за деньги, а для души. И Маша тоже каждый год брала два-три ученика обязательно, иначе не прожить.
Возвращаясь к действительности, Колосова уже взялась за трубку городского телефона, чтобы звонить Милке и клянчить деньги, когда телефон в ее руках взорвался звонком. Маша вздрогнула и чуть не выронила трубку. Явно звонил кто-то недоброжелательный, так нагло и требовательно. Вздохнув, Маша сказала в трубку:
– Да?
Монотонный металлический голос без пауз сообщил ей, что на этом абонентном номере обнаружено незарегистрированное телефонное устройство. Если его не зарегистрировать, то телефон непременно будет отключен. Выслушав до конца и ни слова не поняв, Маша положила трубку и пожала плечами. Оглядев комнату в поисках того самого устройства, ничего не обнаружила. Привычная незамысловатая мебель, стеллажи с книгами, занимающие основное пространство, компьютер на специальном столике. Еще фарфоровые куклы, которые Маша собирала чуть ли не с детства, пялились отовсюду широко распахнутыми глазами. Была еще одна комната, будуар, как ее называла хозяйка. Там гнездилась девическая кушетка с тумбочкой да платяной шкаф. Для зеркала места не оставалось. Пришлось его на дверь повесить, а вторую тумбочку вытащить в прихожую, которая своими размерами напоминала кочку посреди болота.
Месяц назад Колосова еще жила в родной квартире в уютном переулке близ Остоженки. С детства знакомый двор, зеленый, закрытый, с бельем на веревках и столиком для домино, все как полагалось в старом московском дворике. Рядом шумная набережная и вид на чудовище под названием Петр Первый, а у них во дворике - будто девятнадцатый век, обожаемый Машей. Теперь ни камня не осталось от этих старых домов. Машин был последний, его уничтожили буквально на днях. Им с мамой еще крупно повезло: попали на Комсомольский проспект. В площади основательно проигрывали, про потолки можно и не говорить. Однако Маша так не хотела уезжать из родного района, что этот вариант сочла самым подходящим. Маме-то что: она давно уже живет за городом. У мамы муж, дача в Подмосковье. Вернее, вполне себе жилой дом, оставшийся от семьи отца, профессионального военного в седьмом колене.
Телефон зазвонил снова, но на этот раз как-то интеллигентно, ненавязчиво.
– Маш, - услышала Колосова голос Ирины Николаевны, коллеги, - нам дают премию новогоднюю, ты еще не получила?
– Да ты что?
– возрадовалась Маша такому подарку судьбы. Значит, не все еще потеряно, и можно Милке пока не звонить!
– Но ты поспеши, - предупредила Ирина Николаевна, - они сегодня последний день выдают и то только до обеда. Да, там еще конфеты и шампанское возьми на кафедре. Вчера на банкете раздавали.
– Ой, Ир, какое тебе спасибо! Ведь не позвони ты, осталась бы я без денег на Новый год. И никто не предупреждает же...
Оказалось, что премия какая-то шальная, никто об этом не знал. Объявление повесили уже после того, как занятия прекратились. Обычно деньги на карточку переводят, но тут директор сменился, подпись никак не утвердят, вот и приходится мотаться в кассу.
– Маш, ты прямо сейчас поезжай, а то они могут раньше на обед уйти и тогда все, - еще раз предостерегла Ирина.
– Да-да, сейчас вылетаю!
– крикнула в трубку Маша и заметалась по комнате в сборах.
Глава 3.
Прекрасный незнакомец
И вот, всхлипывая и утирая глаза, она поднялась на кафедру (по счастливой случайности там было открыто), нашла в шкафу подарок: шампанское и конфеты. Села к телефону, раздумывая и всхлипывая по инерции. Надо что-то делать, как-то добираться до дома. Догадалась вывернуть карманы. По рассеянности она часто совала туда мелочь, иногда и десятки, если деньги были. Еще одна счастливая случайность! Обыскав себя, Маша обнаружила ключи от квартиры и те злосчастные сто рублей, которые машинально сунула в карман, когда расплачивалась с водителем! Нет, рано она отчаялась, вполне еще можно жить. "До дома доберусь, дверь открою! А еще и подарки! Не так уж напрасно съездила". Утешив себя таким образом, она отправилась в обратный путь. Садясь в метро, подумала: "Где же все-таки моя сумка? В машине осталась?" Решила пока не думать на тему паспорта и пропуска, как-нибудь потом. Сумку жалко: итальянская кожа. Копила на нее полгода. Ну да ладно!
Дома она окончательно успокоилась. Подобрав возле елочного базара несколько приличных веток, соорудила новогоднюю икебану при помощи стеклянных шаров и мишуры. И вазочку для всего этого великолепия подобрала подходящую: под малахит, глубокого зеленого цвета. Рядом посадила свою любимицу - фарфоровую Аглаю в роскошном вечернем туалете. Подумав, присоединила к ней фарфорового мужичка в крылатке и цилиндре, с тоненькими усиками и бакенбардами.
В квартире было чисто и уютно, но Колосова придирчиво осмотрелась вокруг и взялась за уборку. Занавески были выстираны и выглажены еще вчера, скатерть, хрустящая, ослепительная, ждала своего часа. Книжные полки можно было пылесосить бесконечно: окна на проспект, пыль и грязь. Да, еще надо придумать, в чем встречать Новый год. Нового наряда у нее не было, да и перед кем красоваться? Толя может не прийти, а перед телевизором сидеть сойдет даже домашнее.
Потом Маша перекинулась на кухню, снова мыла все, терла. Осмотрев содержимое холодильника, достала овощи, поставила варить их для оливье. Стала готовить праздничный стол с жалкой закуской и единственной бутылкой шампанского. Для себя, если Толя не придет. Постояла у окна. Красота! Весь проспект сияет огнями, Дворец молодежи весь в лампочках, и деревья украшены гирляндами.
Уже стемнело, и снег летел, заметая грязь и лужи. Маша довольно долго стояла у окна, наблюдая за снежинками. Как пишут в сочинениях ее школьники: "Наташа любовалась ароматом ночи". Мария Кирилловна грешила тем, что выписывала для себя на память школярские "шедевры". Иногда зачитывала их в классе под гомерический хохот и любила про себя цитировать что-нибудь, подходящее к случаю, чтобы не впадать в излишнюю патетику. За пятнадцать лет преподавательской практики этой "мудрости" накопилось предостаточно.
Внизу под метелью люди спешили домой, к праздничным столам, к уюту елочных огней. Много людей, среди них много мужчин. И ни одного близкого, родного. Маша безнадежно вздохнула. С чего это люди решили, что именно в этой жизни им суждено обрести свою половинку? Из каких это легенд? Вполне вероятно, что можно и не совпасть. Например, один родился, а другой уже умер. Или один уже в возрасте, прожил большую часть жизни, а другой только начинает. Все равно разминулись и встретятся только там, в вечности...