Театр
Шрифт:
Креонт. Твоя жена больна, Эдип. Чума всех нас лишила духа. Боги наказали город и ищут жертву. Между нами чудовище. Они желают, чтоб его разоблачили и изгнали. Целыми днями полиция тщетно сбивается с ног, а на улицах растут горы все новых трупов. Ты понимаешь, какого подвига требуешь от Иокасты? Ты отдаешь себе отчет в том, что ты мужчина, а она женщина, немолодая женщина, мать, которая боится, чтобы ее дети не заразились? Прежде чем попрекать ее взбалмошным поступком, ты мог бы найти ей оправдание.
Эдип. Узнаю
Креонт. Вы говорите глупости!
Эдип. Я думаю, что вы способны и на худшее, мой друг. Но Иокаста… тут другое дело… Она так странно повела себя. (Зовет.) Иокаста! Иокаста! Где ты?
Тиресий. Казалось, что она на грани срыва. Отдыхает… Оставьте ее в покое.
Эдип. Пойду… (подходит к молодому стражнику.) А вообще-то… вообще…
Вестник. Ваша светлость?
Эдип. Пронзенные ступни… связанные, гора… Ну как же я сразу не догадался!.. А я еще не понимал, почему Иокаста… Трудно расстаться с загадками… Господа, я не сын дриады. Представляю вам сына кастелянши, ребенка из народа и произведенного на свет в ваших местах.
Креонт. Это что за сказки?
Эдип. Бедная, бедная Иокаста! Сам того не зная, я рассказал ей однажды, что думаю о собственной матери… Все теперь понятно. Она, наверное, в отчаянии, в ужасе… Короче… подождите меня здесь. Очень важно от нее услышать все ответы, чтобы больше ничего не осталось во тьме, и пусть этот глупый фарс завершится.
Выходит через центральную дверь. Тотчас же Креонт устремляется к вестнику, хватает его и поспешно выталкивает со сцены влево.
Креонт. Он с ума сошел! Что это за история?
Тиресий. Не двигайтесь. Оракул приближается из глубины веков. Молния нацелена на этого человека, и я вас попрошу, Креонт, позволить молнии исполнить свой каприз. Так что стойте неподвижно и ни во что не вмешивайтесь.
Внезапно в лоджии появляется Эдип. Он вырван с корнем, он разъят на части. Рукой он опирается о стену.
Эдип. Вы мне ее убили…
Креонт. Убили?
Эдип. Вы мне ее убили… Она там… повесилась… повесилась на шарфе… Умерла… Господа, она умерла… все кончено… кончено.
Креонт. Умерла! Я иду наверх…
Тиресий. Стойте… жрец вам приказывает. Это бесчеловечно, я знаю. Но круг замыкается. Мы должны лишь молчать и не двигаться.
Креонт. Но вы не можете запретить брату…
Тиресий. Могу. Оставьте легенду в покое. Не вмешивайтесь.
Эдип (в дверях). Вы мне ее убили… она была… мечтательная… слабая… больная…. Вы заставляете меня сказать, что я убийца. Кого же я убил, господа? Я вас спрашиваю! Нечаянно, только по неловкости… какого-то старика, старика на дороге, никому не известного.
Тиресий. Вы нечаянно убили супруга Иокасты, царя Лайя.
Эдип. А, подлые вы души!.. Глаза мои открылись! Заговор продолжается… да это еще хуже, чем я думал… Вы убедили бедную Иокасту в том, что я убийца Лайя… что я убил царя, чтобы она была свободной, чтобы стать ее супругом.
Тиресий. Вы убили супруга Иокасты, Эдип, царя Лайя. Я знаю это с очень давних пор, и вы лжете: я этого не рассказал ни вам, ни ей, ни Креонту. Я никому ничего не сказал. Вот ваша благодарность за мое молчание.
Эдип. Лай! А вот тогда как получается: сын Лайя и кастелянши! Сын молочной сестры Иокасты и Лайя.
Тиресий (Креонту). Если вы хотите действовать, не медлите. Поспешите. У всякой твердости есть свои пределы.
Креонт. Эдип, моя сестра умерла по вашей вине. Я молчал только из жалости к Иокасте. Теперь мне кажется бесполезным бесконечно бродить в ложных потемках. Отвратительная драма требует развязки, и я нашел ее интригу.
Эдип. Интригу?
Креонт. Тайна тайн открывается тем, кто ищет. Честнейший человек, поклявшийся молчать, когда-нибудь проговорится жене. Она расскажет все подруге, и так далее. (В кулису.) Войди, пастух. Появляется старый пастух. Он дрожит.
Эдип. Кто этот человек?
Креонт. Тот, кто отнес тебя, израненного и связанного на гору по приказу твоей матери. Пусть признается во всем.
Пастух. Заговорить для меня было равносильно смерти. Государи, почему я не умер раньше, чем настал этот час?
Эдип. Так чей я сын, скажи мне, человек. Ну, бей, скорее!
Пастух. Увы!
Эдип. Я рядом с тем, что невозможно слышать.
Пастух. А я… с тем, что невозможно сказать.
Креонт. Нужно сказать. Я так хочу.
Пастух. Ты сын Иокасты, твоей жены, и Лайя, которого ты убил на перекрестке трех дорог. Кровосмеситель и отцеубийца, да простят тебя боги.
Эдип. Я убил того, кого не нужно было убивать, женился на той, которую нельзя было брать в жены. И я продолжил то, чего не полагалось делать. Свет пролит… (Уходит.)