Театр
Шрифт:
Поэтому я был в таком восторге от «Ричарда III» в театре «Олд Вик», где все, начиная от походки дам, кончая тем, как Лоуренс Оливье приволакивает ногу и откидывает назад волосы, — сплошные находки; где старые полотна похожи на старые полотна, костюмы — на старые костюмы, актеры — на старых добрых актеров, тогда как каждая деталь придумана для того, чтобы выявить гений комедианта, от начала до конца сохраняющего объемность роли, не упрощая при этом игры своих товарищей.
Появление комедианта-трагика — великое новшество театра наших дней. Укрупнив до предела черты комедии, но не становясь нелепым, он возвращает нам великолепные ужимки, которых нас лишил
Другой пример подобных устремлений был дан в «Британнике», где он же стал незабываемым Нероном.
Без Эдвиж Фейер, достойной самых великих ролей, без Маре, доказавшего свою состоятельность, я никогда бы не решился возвести эту махину, столь изнурительную для нынешних актеров.
P.S. Хочу добавить, что великая роль не имеет ничего общего с пьесой. Одним из чудодейственных качеств Расина было умение писать пьесы и великие роли одновременно. Г-жи Сара Бернар и Режан, г-да де Макс и Муне-Сюлли прославились во множестве средних пьес, когда великие роли служили только предлогом для того, чтобы оттенить их актерский гений. Свести воедино две силы: человечную пьесу и великую роль — не в этом ли путь к спасению театра и возвращению ему действенности?
Опасная затея. Ведь очевидно, что настоящая публика избегает слишком интеллектуального театра. Но и самая высокая элита, отвыкая от мощного действия, убаюканная разговорами, может очень плохо воспринять шумное пробуждение театра, перепутав его с мелодрамой.
Ну и что с того? Так нужно.
Подчеркну, что несколько «геральдическая» психология действующих лиц в той же степени относится к собственно психологии, в какой фантастические фигуры зверей (Лев, несущий хоругвь, Единорог, смотрящийся в зеркало) похожи на реально существующих животных.
Трагедия Кранца навсегда останется загадкой. Как убийца проник в покои королевы? С помощью каких угроз он пробыл у нее три дня?
Заколотую в спину королеву нашли в библиотеке, на верхней площадке лестницы. Она была одета в амазонку и шла к окну, чтобы приветствовать своих солдат. При этом в первый раз лицо ее было открыто.
Убийца лежал у подножия лестницы, испепеленный ядом. Описать эту трагедию можно по-разному: исторически, научно, поэтически, страстно, тенденциозно — и каждое из этих описаний будет правдоподобно.
Действующие лица
Королева, 30 лет
Эдит фон Берг, 23 года
Станислав, прозванный «Азраилом», 25 лет
Феликс фон Вилленштейн, 36 лет
Граф Фён, 45 лет
Тони, глухонемой негр, слуга королевы
Акт I
Декорация представляет одну из спальных комнат королевы в замке Кранц. Ибо королева часто меняет замки и каждый вечер — комнаты: никогда не ложится спать в одном и том же месте. Случается, что некоторое время спустя она возвращается в покинутую комнату. Я только хотел сказать, что она никогда не спит в одних и тех же покоях две ночи кряду.
Эта спальня довольно просторна. Середину ее занимает кровать с балдахином. Справа наискосок — высокое открытое окно, выходящее в парк. Через него смутно виднеются верхушки деревьев. Слева наискосок — огромный портрет короля и горящий камин. Его пламя заставляет предметы отбрасывать причудливые тени. Сейчас ночь. Грозовая ночь: сверкают молнии, но грома не слышно. Канделябры. Горят свечи — другого света королева не выносит. На первом плане, недалеко от камина стоит небольшой стол, покрытый скатертью — единственное белое пятно среди пляшущих теней, полумрака, отблесков огня и вспышек молний. На столе — легкий ужин: бутылка вина в ведерке со льдом, козий сыр, мед, фрукты и крестьянские пироги, скрученные вензелями. На столе же — серебряный канделябр, свет его падает только на скатерть. Два прибора — один напротив другого — и два пустых кресла. Маленькая потайная дверь, замаскированная портретом короля, выходит в коридор, по которому королева обычно проникает в свои покои. На первом плане справа — двустворчатая дверь. При открытии занавеса Эдит фон Берг, чтица королевы, собирается поставить на стол канделябр. Феликс, герцог Вилленштейн, подкладывает полено в огонь. На Эдит вечернее платье, в руке ее канделябр. Феликс в придворном мундире.
Эдит. Феликс, вы очень неловки.
Феликс (стоит вполоборота, в руке у него полено). Спасибо.
Эдит. Итак, вы даже неспособны положить как следует полено в камин?
Феликс. Я не решался положить его в огонь, потому что не был уверен, что камин стоило разжигать. Гроза идет. Очень душно.
Эдит. Ваше мнение никого не интересует. Оставьте его при себе и бросьте полено в огонь. Королева любит смотреть на огонь. Она любит огонь и открытые окна.
Феликс. На ее месте я приказал бы закрыть окна и не велел бы разжигать огня. Сквозь открытые окна горящий камин привлекает мошкару и летучих мышей.
Эдит. Королева любит мошкару и летучих мышей. А вы любите королеву, Феликс?
Феликс (роняет полено и выпрямляется). Что?
Эдит. Что с вами? Я спросила, любите ли вы королеву и любите ли вы ей подчиняться, или же вы предпочитаете следовать вашим собственным вкусам и еще ей их навязывать?
Феликс. Стоит вам открыть рот, как вы произносите нечто для меня неприятное.
Эдит. Вы сами в этом виноваты, мой дорогой Феликс.
Феликс. Скажите тогда, что я должен делать, чтобы вам понравиться?
Эдит. Ничего.
Феликс. Нет, скажите. Очень любопытно было бы знать.
Эдит. Исполнять свои обязанности.
Феликс. Ах, вот оно как! Что же, я совершил ошибку?
Эдит. Вы совершаете ошибку за ошибкой, и ваша неловкость переходит всякие границы. Вы даже не понимаете, что делаете. Всякий раз вы будто заново открываете для себя придворный этикет и церемониал.
Феликс. Ее Величество охотно пренебрегает этикетом и церемониалом.
Эдит. Именно поэтому ее свекровь эрцгерцогиня обязала меня следить за повсеместным и неуклонным их соблюдением.
Феликс. Вы служите королеве волею эрцгерцогини. Я служу королеве волею короля.