Тебе назло
Шрифт:
— Очень на это надеюсь.
Она надеется, я надеюсь, а что происходит на самом деле, нам неведомо. Мужчины своими проблемами с нами делиться не торопятся. Берегут они нас так, не понимая, что у нас с Никой уже нервов не осталось, и что жить в неведении — мучительнее всего.
После обеда папка уехал, сославшись на важные дела, а мы с Никой, переговорив, кажется, обо всём на свете, заскучали и решили поужинать не дома, а в ресторане. Ваньку оставили на Светлану, я несколько минут слушала, как Ника ей инструкции даёт и просит сына не хулиганить и в постель лечь вовремя, перед зеркалом крутилась,
Подъезжая к ресторану, мне представилась возможность самой полюбоваться на милицейскую машину на углу улицы. Я даже Нику локтём толкнула, мол, смотри. Она кивнула.
— Безобразие, — сказала я, когда из машины вышла. — Неужели они думают, что их никто не замечает? Охотнички.
Охранник, что посетителей у дверей встречал, негромко заметил:
— А они и не прячутся, им не зачем.
Я посмотрела на незнакомого парня, как на собрата по оружию, с доверием и признательностью за поддержку, пусть и моральную.
Но надо сказать, что пристальное внимание к нам правоохранительных органов, на работе ресторана никак не сказалась. Правда, надо отдать папке должное, даже в самое трудное время, он прикладывал все усилия, чтобы посетители ресторана ничего не замечали. Вот и сегодня, стоило оказаться внутри, сразу почувствовалась привычная спокойная атмосфера. Чуть приглушённый свет в холле и в зале, негромкая приятная музыка, официанты по залу передвигались, как тени, искусно балансируя с тяжёлыми подносами. Нас с Никой встретил управляющий, разулыбался, поинтересовался нашим здоровьем и настроением, а потом проводил в зал.
— Кирилл здесь? — спросила Ника.
— Да, да. Уже довольно давно. Он в зале, ужинает.
Ника немного удивилась, я заметила это по выражению мелькнувшему в её глазах, но ничего больше не сказала, и мы прошли в ресторанный зал. Я, конечно, сразу начала Завьялова высматривать, в предвкушении встречи особенно остро поняла, насколько соскучилась за прошедшую неделю. А уж в свете последних событий, остаётся только надеяться, что сумею справиться со своими чувствами и не брошусь к нему через весь зал.
И только я Завьялова увидела, он появился из-за тяжёлой парчовой занавески, скрывающей дверь в "правительственный", как выражалась Ника, коридор, а тут и её голос услышала. Странно разгневанный.
— Ужинает он…
Я на Нику посмотрела и переспросила:
— Что?
Она кивнула, указывая мне нужное направление. Я посмотрела в ту сторону, и мысленно хмыкнула. Кажется, не повезёт сегодня не только Завьялову. А кое-кому вообще достанется.
Папка на самом деле ужинал, сидел за одним из дальних столиков, за ширмой, а напротив него брюнетка приятной внешности, слушала его и кивала, как заведённая, а после рассмеялась. Бокал с вином взяла, сделала глоток и замерла так, на Филина глядя. Я посмотрела на Нику. Хотела попросить её держать себя в руках, но тут приметила крутящегося в зале фотографа. Он сделал пару снимков, в основном интерьер фотографировал, а потом подошёл к папкиному столику, и его с брюнеткой сфотографировал.
— Ника, это журналисты.
— Да, и это единственное, что может спасти её от смерти.
— А папку? — не на шутку заинтересовалась я.
— Его я не убью. Он мне живой нужен.
Я не пошла с ней к столику, решила, что моего участия в разборке между мужем и женой не требуется. У Ники было такое лицо, что сразу понятно — лучше всем разбежаться по углам. Но, надо признать, что брюнетка-журналистка сама виновата. Если ты пришла, пусть и хороший ресторан, делать свою работу, совсем не обязательно кидать на хозяина заведения призывные взгляды поверх бокала с дорогим вином. Этот призыв даже с другого конца зала виден и понятен был.
Я отошла к стойке бара, Генке улыбнулась, незаметно провела ладонью по рукаву его пиджака, и негромко проговорила:
— Привет.
— Привет, привет. Как доехала?
— Нормально.
— Водитель как?
— Нормальный водитель. Не шалил. — Генка непонимающе сдвинул брови, и я поторопилась исправиться: — Не лихачил.
Завьялов только головой качнул. Ещё секунду мне в лицо смотрел, а потом перевёл взгляд в ту сторону, где Филин, якобы, ужинал. Там уже разворачивались боевые действия, негромкие, но заметные. Все со своих мест повскакивали, Ника кивала, делая вид, что мужа слушает, а сама его гостью взглядом сверлила. Та засуетилась, не знала, куда смотреть, в какую сторону идти, потом прощаться начала, довольно громогласно, руку Филину протянула для рукопожатия, фотографу махнула, поторапливая его закончить работу.
— Всего вам доброго, — сказала ей Ника, таким тоном, что даже Генка фыркнул. Ему явно нравилось то, что он видел. А у меня вдруг появилось огромное желание намекнуть ему, что этим вечером его тоже ожидает разговор на весьма неприятную тему.
— Девушка, вы жакет забыли!
Брюнетке пришлось вернуться под пристальным взглядом Ники. Мимо неё к столу шмыгнула, взяла со спинки стула свой жакет, и широким шагом направилась к выходу.
— Да, Ника пленных не берёт, — проговорил Завьялов.
— Я тоже, — порадовала я его.
Он посмотрел на меня, а я ему улыбнулась.
За ширмой снова что-то происходило, видно было, что папка Нику обнять пытается, что-то ей говорит, наклонившись к её уху, видно уговаривает её на развод не подавать.
— Вась, это журналисты были. Между прочим, из Нижнего.
— Да? И долго он с этой журналисткой за ширмочкой ужинал?
— Вась, это был деловой разговор.
— А что ты его оправдываешь?
— Я оправдываю?!
— А кто? Причины какие-то — журналисты, работа. То, как она на папку смотрела, это уже не работа. А Ника не истеричка, у неё нюх на такие вещи.
— Вот уж в этом я не сомневаюсь, — язвительно проговорил Завьялов, выдав ехидную усмешку. — Она всех журналисток разом за пояс заткнёт. У неё опыт поколений за плечами, Фая постаралась.
Я решила возмутиться.
— Это ты сейчас на что намекаешь?
Генка понял, что сказал что-то не то, в сторону кашлянул, и пошёл на попятную.