Тебе, Победа!

Мошков Кирилл

– Кто-кто?

– Илах. В каждом квартале есть илах, в каждом поселке, они учатся с детства, раньше их содержал мир, община, теперь - муниципалитет... В общем, неважно. Короче, илах определяет, какого тейахуда ребенок. Не могу объяснить: это биология, и признаков никто не знает, кроме илахов, а они дают страшную клятву. Есть девять тейахудов. Две трети астель - из трех Воздушных тейахудов. Из оставшихся две трети - из трех Водяных. И всего один из девяти детей бывает из тейахудов Желтого, Красного Огня или Белого Пламени. Ну, Белого Пламени просто единицы... Эти дети, Огненные, смогут научиться Бирва Анэмихмат. В пять лет с ними начинают заниматься Элхэилахь,

Учителя Огня, а с двенадцати лет мы становимся Бирвадан, посвященными в боевую магию.

– Мы?
– переспросил Йон.

Ирам смутилась.

– Я же говорю, я не хочу ничего скрывать.

Реми, до сих пор молчавший, спросил:

– А ты какого тейахуда?

Ирам помолчала, потом, покраснев, расстегнула ворот куртки, оттянула горловину вязаной фуфайки и край своей черной футболки. Чуть ниже ключиц на ее коже виднелся четкий синий круг в полцехина размером.

Несколько мгновений все молча смотрели на эту то ли татуировку, то ли рисунок; вдруг Богусяк, засопев, обстоятельно и торжественно поклонился девушке в пояс.

– Вы видели такие, да?
– Ирам было очень неловко.
– Так стыдно... Я никогда этим не пользуюсь.

– Так что это значит?
– спросил Йон.

Выпрямившийся Богусяк объяснил:

– Когда астлины видят такой кружок, они не то что в пояс, вообще в землю должны кланяться. Высшей касты ваша сестренка, Йон. Тейахуда Белого Пламени.

* * *

Городок был очень красив. Его песчаные и красновато-рыжие крыши изящной пологой пирамидкой поднимались по склону пологого холма, окруженные невысокой, в два человеческих роста, стеной кипенно-белого камня. Стена была древняя, и гребень ее зарос густо-зеленым кустарником. Выше города, за каменистой пустошью, вздымался небольшой, но высокий и от этого казавшийся тонким, как графин, замок местного владетеля.

Лучшая в городе оружейная лавка располагалась в цокольном этаже добротного трехэтажного дома прямо на ратушной площади. Лорино - город большой, площадей там две - ратушная и рыночная, что составляет затаенную гордость местных жителей.

Полдень - время смены в казармах, время молитвы у правоверных приверженцев Шести Сил, да и вообще занятое время; как раз к полудню владелец оружейной лавки, купец первой гильдии Таларега выслал на угол главной улицы слугу, чтоб встретил покупателей - к их приезду Таларега был готов с вечера, когда к нему заехал сам мастер Богусяк из фактории за холмами и попросил на завтра приготовить четыре комплекта походного оружия, подробно описав статус будущих покупателей.

Слуга, тощий, но жилистый малый лет двадцати пяти, по имени Рилана-Вис, стоял себе ни углу и стоял; после полудня прошло уже четверть часа, а покупателей все не было. Рилана-Вис за это время трижды успел поклониться проезжающим благородным воинам, раз десять покивал знакомым простого звания, да парочке-другой пробегавших девушек-служанок поулыбался. Видел, как через ратушную площадь сверху, от замка, в Земляной переулок прошла, звеня снаряжением, колонна пехоты человек в сто. Весь город уже знал, что к "зеленым убийцам" ночью прибыло пополнение и что дружина князя выдвигается к сторожевым башням на востоке Лорино, к Красным Холмам, за которыми лежит долина Красной реки. Оттуда, из-за реки, с Горелых Холмов ждали набега.

Рилана-Вис и не хотел, а вспомнил службу в войске князя. Сначала дни напролет бегал по плацу в сотне копейщиков, потом месяц за месяцем - караульная служба, спокойная и размеренная, а потом - вошедшая в историю

Лесная Стычка. Рилана-Вис - десятник... Давно не вспоминал... Рилана-Вис вздохнул: руки и сейчас, пять лет спустя, напряглись. Вспомнил ватагу лесных разбойников-южан, выкатившуюся с ревом и свистом из леса навстречу копейной сотне. Хотели на испуг взять, числом ошеломить, окружить, принудить сдаться, разоружить, в плен угнать... Сотня сомкнулась, копья опустилась страшной щетиной; Вис вспомнил себя, изо всех сил давящего на древко копья, упрямо идущего вниз, потому что на острие, визжа, повис бородатый, грязный рыжий лесовик; а тут слева вылетела конница князя, и сотня, выдохнув боевое "хар-ра", качнулась вперед, и тогда лесовики пали на колени, побросав оружие, и сдались. Рилана-Вис вздохнул опять. Довелось же участвовать в самом большом сражении за сто лет! Девять лесовиков было заколото насмерть, семь - ранено, двое раненых было в войске князя. Конечно, сражения с "зелеными убийцами" будут покруче, но кто ж тогда, пять лет назад, думал об этой напасти? Тогда они еще рылись в горных недрах, тише воды, ниже травы...

На повороте Главной улицы показались пять всадников. Вис встрепенулся. Да, точно: впереди шагом ехал Богусяков помощник, почтенный Пеннега, отец Эвиса-переслужка. Рилана-Вис вытянул шею. Вслед за почтенным Пеннегой ехал, не очень ловко выпрямившись в седле - видно, не к бадану привык, а к двугорбому сахуду - молодой писатель... писатель ли? Заметно было, что голова бритая, как у воина. Лицо веселое, видно, человек хороший. Да, видно, и не из благородных.

Вслед за ним ехал совсем молодой парнишка, по одежде - лесной охотник; этот сидел в седле уверенно, как влитой; как опытный воин, Рилана-Вис увидел, что парнишка совсем не прост, хоть и юн - быстрые глаза и прямая спина указывали, что малой - отменный стрелок.

Третий всадник... да нет, всадница, пожалуй! Была это, видно, младшая сестрица парнишки-охотника: столь же быстроглазая, с виду - еще хитрей, забавная такая.

Рядом с ней ехала еще одна девушка, в широкополой дорожной шляпе, но... что там у нее за медальон? Колдовской глаз? Астлинского, значит, племени!

Клю тем временем тихонько спрашивала у Ирам:

– А почему, когда мы с тобой вместе мылись на Тартаре, этого знака на тебе не было?

– Был. Он виден только тогда, когда я этого хочу.

– Это как? Татуировка или что?

– А я сама не знаю. Это делает илах, а как - секрет. Даже родители не видят.

Ирам сдвинула шляпу на затылок, и Вис за двадцать шагов увидел ее лицо.

Лицо, которое он видел уже много раз: каждый астлин, какого он встречал в жизни (а встречал он их предостаточно - часто бывал на юго-западе), носит на груди под одеждой изображение этого лица. Сама Небесная Душа астлинов, великих колдунов, ехала по улице верхом на бадане.

Рилана-Вис мгновенно потупился: пусть он и не той же веры, что астлины, но глазеть на Великую госпожу, словно деревенщина, не годится. Он поклонился и направился навстречу покупателям.

В лавке Вис едва успел развесить по стене плащи и шляпы гостей, как вошел хозяин. Купец первой гильдии Таларега, сын Анвиса, был хотя и тучен, но высок и крепок; обведя гостей взглядом, он отдельно поклонился Йону, отдельно - Мартенам, а перед Ирам склонился в долгом глубоком поклоне. Мартены и Йон переглянулись; Вис не удержался и крякнул одобрительно.

Купец выпрямился.

– Приветствую тебя, высокоученый писатель; и вас, храбрые стрелки; и тебя, о Великая Госпожа, Небесная Душа астлинского племени.