Тебе, Победа!
Шрифт:
Эвис впереди поднял руку в кожаной рукавице, и Йон замолчал. Из-за поворота дороги, метрах в пятидесяти впереди, показался новый патруль.
Едва взглянув на подорожную, стрелки замахали руками.
– Не рискуйте. Мы видели двух разведчиков всего в полумиле отсюда.
Эвис и Йон переглянулись.
– Зеленых?
– Нет... Местных. Только незнакомые какие-то. Похожи на лесовиков из-за Горелых Холмов.
– Ну, двое...
– сказал Эвис.
– Нас все-таки семь бойцов.
– Дело ваше, храбрый воин, - сказал старшина
– Всемером, конечно... А то подождали бы обоза.
– Обоза может до завтра не быть, - сказал Эвис.
– А тут стоять - все равно, что вперед ехать. Ехать-то лучше днем, а так нам что ж, прямо тут ночевать?
– Ну, ночевать все одно в лесу будете, так, кстати, с дороги-то сворачивайте...
– сказал один из караульных.
– А ты учи меня, - беззлобно усмехнулся Эвис, и путники двинулись дальше.
Около часа прошло в молчании. Лес как-то притих, дажекральикуда-то пропали.
Вдруг Эвис остановился, вглядываясь в чащобу, подступившую к самой дороге.
– Дага, - позвал он наконец.
Дага подъехал к нему.
– Скачи назад. Найди патруль и дуй прямиком к дуфу Эданио. Скажи, пусть сюда отряд пришлет. Нет, пусть лучше нашему князю эстафету пошлет, пусть вместе вдарят.
– Разведчики?
– только и спросил Дага.
Эвис кивнул.
– Место запомнил? Ну, давай. Будем день ждать тебя в Бано и день в Ветаула, если не поспеешь. Один не езжай, с обозом давай.
Дага коротко отсалютовал и повернул бадана. Проезжая мимо брата, он махнул ему рукой и скоро исчез за поворотом дороги.
Путники же по сигналу Эвиса с удвоенной осторожностью двинулись вперед.
Прошло около получаса. Дорога постепенно сворачивала к востоку, огибая непроходимые заросли по левую ее сторону. Путники поневоле сбились в кучу, даже Тамор подъехал поближе.
Вдруг Реми сказал:
– Мы обнаружены. Справа кто-то есть.
– Я не слышу, - растерялся Эвис.
– Я слышу, - тихо сказала Клю.
– Пять или шесть их там.
Эвис быстро поднял руку, и все остановились, затихнув.
– Да, - сказал всадник наконец.
– Есть кто-то. Ходу. Они пешие, обгоним.
Баданы недовольно крякнули, и отряд устремился вперед. Расслышать в топоте скачки и звоне снаряжения, поспевает ли пешая погоня справа, было невозможно. Но вот через несколько минут кусты стали отступать от дороги, кроны деревьев вверху разошлись, и отряд вылетел на довольно обширную поляну. Эвис вновь поднял руку, чтобы остановить отряд, и отряд затормозил в фырканьи и блеянии баданов.
И тогда со всех сторон поляны из-за кустов к ним молча бросились десятки людей с копьями, арбалетами и в серых плащах.
Путники вскинули было свое оружие - и опустили. Не меньше тридцати арбалетов было нацелено на них отовсюду. Йон подумал, что и его пистолет здесь не помог бы.
Йон обвел глазами нападавших. Заросшие, грязные, люди в серых плащах были тем не менее прекрасно вооружены
– Спокойно, - бормотал Эвис.
– Спокойно.
Из-за спин пеших стрелков и копьеносцев появились два всадника. Йон впился в них глазами.
Первым на жилистом сером бадане ехал... Ну точно покойный сержант Резабай, что разбил Йону лицо на другом краю мира три недели назад. Небритый, носатый, чернявый. Он был в относительно свежем зеленом комбинезоне, на голове - подшлемник с рацией.
Второй, тоже на сером бадане, был ниже первого роста и как-то похлипче, хотя тоже чернявый и небритый; его комбинезон был заношен до синих пятен на коленях, а на плечах висел местный плащ. Грязные, стоящие торчком волосы были не покрыты, невзирая на холод.
– Не рыпаться никому, - громко сказал первый всадник.
– Эй, вы! На землю с баданов, быстро!
С этими словами он извлек здоровенный никелированный пистолет и сделал стволом общепонятный жест.
Спорить и противиться было по крайней мере глупо. Один за другим путешественники стали нехотя слезать с баданов. Флегматичные животные, ни на что не обращая внимания, уже пощипывали жухлую траву.
Двое зеленых и человек сорок местных, думал Йон. Нет, не успеть.
– База, - позвал кого-то в микрофон старший из зеленых.
– Эй, база, отвечай!
Никто никогда не узнает, что именно пришло в эту секунду в голову Тамора, сына Анариса. Всадник за все время их путешествия ни с кем, кроме брата, особенно не беседовал, а с братом он в основном упрямо спорил о достоинствах и недостатках разных баданов, виденных ими за годы совместной службы. Ни с кем из подопечных путешественников он не сблизился. Ни о чем не спрашивал и глядел на них, в общем-то, равнодушно.
Но сейчас, слезая с бадана, он внезапно размахнулся и метнул свое копье в старшего из зеленых.
Тот, видимо, обладал неплохой реакцией: он успел поднять пистолет и выстрелил Тамору в грудь.
Копье с отвратительным хрустом вошло зеленому в шею под ухом; широкий стальной наконечник сломал микрофон и наушник его рации, разорвал яремную вену, горло и перебил позвоночник. Глаза зеленого закатились, он издал неясный хрип и повалился на круп своего бадана.
Что же до Тамора, то он не успел ни вскрикнуть, ни застонать: девятимиллиметровая пуля пробила его сердце, и воин, звеня амуницией, рухнул в траву навзничь, разбросав руки.
Наступила пауза; в лесу стихало эхо выстрела, над деревьями с граем взлетели кральи, взбудораженные хлопком. Все местные как бы присели, оскалились, приподняли арбалеты, но никто не выстрелил; многие в ужасе переглядывались.
Тело зеленого продолжало заваливаться назад по крупу бадана, который от выстрела над ухом только слегка попятился; наконец, ноги выскользнули из просторных местных стремян, торчавшее кверху копье перевесило, и труп кулем рухнул на землю, заливая траву потоком отвратительно малиновой крови.