Техасский рейнджер. Клан Аризоны

Грей Зейн

На первых порах среди преступных элементов не только возникали всякого рода предположения и догадки, но и предпринимались довольно решительные попытки вызвать подозрение у бдительного рейнджера и таким образом спровоцировать его на активные действия. За столиками игорных домов, барах, на постоялых дворах, — повсюду Дьюан слышал разговоры: «Кого выслеживает рейнджер? Что он собирается предпринять прежде всего? Ждет ли он здесь кого-нибудь? Кто первым вступит с ним в единоборство и отправиться к дьяволу? Как скоро найдут где-нибудь его самого, нашпигованного свинцом?»

Но когда откуда-то просочилось известие о том, что Дьюан открыто уговаривает честных горожан, предпочитающих отсиживаться дома, выступить в нужное время против насильников и бандитов, Фэйрдейл показал свои волчьи зубы.

Несколько раз в Дьюана стреляли в темноте, и однажды он был даже легко ранен. Пустили слух, что Поггин, стрелок-убийца, собирается явиться сюда и расправиться с рейнджером. Но беззаконная часть жителей города не собиралась подниматься всем скопом, чтобы разделаться с ним у всех на виду. Способствовало этому не только то, что враги закона ожидали его очередного шага, но и ленивая неторопливость, свойственная пограничью. Рейнджер находился в их среде. Это было интересно, любопытно, хотя и тревожно. Его охотно встречали за карточными столиками, в барах, и даже те, кто знал, что находятся у него под подозрением, приглашали его разделить с ними выпивку или принять участие в игре. Таков был грубоватый и добродушный юмор, проявлявшийся даже в их враждебности.

Кроме того, один рейнджер или целый эскадрон рейнджеров не в состоянии был бы надолго отвлечь внимание этих людей от их игры, выпивки и постоянных междоусобных драк, не прибегая к решительным действиям. Неутолимый азарт, алчность, жадность безудержно зрели в них. Тем не менее, Дьюан отметил про себя бросающееся в глаза исключение от обычного типа приезжих, которых он привык наблюдать здесь. Снекер исчез, или где-нибудь скрывался. И снова до Дьюана доходили неясные слухи о Поггине, хотя он так и не появлялся. Более того, взаимоотношения между завсегдатаями увеселительных заведении и ковбоями, изредка заглядывавшими сюда выпить рюмку-другую или сыграть в карты, стали необычно спокойными и уравновешенными по сравнению с теми, которые были раньше. Однако такое спокойствие не вводило Дьюана в заблуждение. Оно не могло длиться долго. Удивительным было уже то, что оно продолжалось до сих пор!

Дьюан часто навещал миссис Ларами и ее детишек. Однажды после обеда, сидя у них в гостях, он заметил, как к двери подъехал экипаж, и из него вышли мисс Лонгстрет и Рут. Они несли большую плетеную корзину. Очевидно, им стало известно о тяжелом положении миссис Ларами. Дьюан почему-то почувствовал странную радость, но тем не менее вышел в смежную комнату, чтобы избежать встречи в ними.

— Миссис Ларами, я приехала навестить вас, — приветливо сказала мисс Лонгстрет.

Невзирая на скудный свет, падавший из единственного окна маленькой комнаты, Дьюан видел все достаточно четко. Миссис Ларами, иссохшая, со впалыми щеками, лежала неподвижно в постели. Когда-то она было, несомненно, довольно привлекательной женщиной. Следы разрушительного действия тревог и печали легко можно было прочесть на ее изможденном лице; однако на нем отсутствовали горькие складки обиды и разочарования, которые были присущи ее супругу.

Дьюан с любопытством ожидал, как миссис Ларами встретит дочь своего врага, зная, что именно Лонгстрет разорил их семью.

— Так вы, значит, дочь Грейнджера Лонгстрета? — спросила несчастная женщина, остановив взгляд своих блестящих черных глаз на посетительнице.

— Да, — просто ответила мисс Лонгстрет. — А это моя кузина, Рут Герберт. Мы пришли, чтобы помочь вам, присмотреть за детьми, оказать содействие во всем, что вы позволите для вас сделать…

Нависло долгое молчание.

— Вижу, вы действительно немного напоминаете Лонгстрета, — проговорила наконец миссис Ларами, — но вы совсем не такая, как он. Очевидно, вы больше похожи на вашу матушку. Мисс Лонгстрет, я не знаю, могу ли я… должна ли я принять что-либо от вас. Ваш отец разорил моего мужа…

— Да, я знаю, — печально ответила девушка. — Тем более я обязана помочь вам. Прошу вас, не отказывайтесь! Это так много… будет значить для меня!

Если у бедной, убитой горем женщины и оставалось чувство обиды, то оно быстро растаяло под влиянием тепла и искренней доброты, исходивших от мисс Лонгстрет. По убеждению Дьюана, за впечатлением о внешности Рей Лонгстрет всегда следовало столь же ошеломляющее

впечатление о ее великодушии и благородстве. Во всяком случае, начало ее знакомства с миссис Ларами было благоприятным, и стоило ей только начать веселую и оживленную беседу с детьми, как и они, и их мать были полностью покорены. Открытие большой корзины явилось настоящим событием. Жалкие, голодные маленькие бедняжки! В душе у Дьюана вспыхнуло чувство горечи и гнева. Трудно бы пришлось убийце Джима Ларами, если бы он попался ему под руку в эту минуту! Однако, мисс Лонгстрет и Рут, по натуре нежные и практичные девушки, казалось, не слишком близко к сердцу принимали печальную сторону происходящего. Беда постигла эту семью. Поэтому сейчас здесь необходимы были не столько сочувствие и соболезнование, сколько практические действия, деловая помощь, активная поддержка и милосердие, — все то, чем девушки занялись здесь с таким воодушевлением, что оно привело Дьюана в восторг.

— Миссис Ларами, кто пеленал эту малышку? — спросила мисс Лонгстрет. Дьюан выглянул в дверь и увидел девушку с распеленутым младенцем, сидящим у нее на коленях. Подобное зрелище, как ничто другое, явилось последним и завершающим штрихом в полном и прелестном облике Рей Лонгстрет, странным образом навеки запечатлившись в его сердце.

— Рейнджер, — ответила миссис Ларами.

— Рейнджер! — воскликнула мисс Лонгстрет.

— Да, он ухаживал за нами с тех пор, как… как… — голос миссис Ларами осекся.

— О! Значит, вам никто не помогал, кроме него? — быстро подхватила мисс Лонгстрет. — Ни одна женщина? Как же так можно! Я пришлю вам кого-нибудь, миссис Ларами, и сама буду приезжать, если позволите.

— Очень любезно с вашей стороны, — ответила вдова. — Видите ли, у Джима было мало друзей… здесь, в городе, я хочу сказать. И они боялись помогать нам… боялись, что с ними произойдет то же, что и с бедным Джимом…

— Это ужасно! — с негодованием воскликнула мисс Лонгстрет. — Храбрые же у вас друзья! Миссис Ларами, больше ни о чем не тревожьтесь. Мы будем заботиться о вас. Рут, иди сюда, помоги мне! Что такое с этой распашонкой?

Было очевидно, что мисс Лонгстрет с трудом подавляет свои чувства.

— Да просто она надета задом наперед, — заявила Рут. — Видно, мистеру Рейнджеру не часто приходилось пеленать младенцев!

— Он делал все, что мог, — сказала миссис Ларами. — Один только Бог знает, что бы стало с нами, если бы не он!

— Так значит он… он не просто рейнджер? — спросила мисс Лонгстрет, слегка запнувшись.

— Он больше, чем я могу о нем рассказать, — ответила миссис Ларами. — Он похоронил Джима. Он расплатился с нашими долгами. Он перевез нас сюда. Он покупал нам провизию. Он готовил еду и кормил нас. Он купал и пеленал ребенка. Он сидел со мной неотлучно первые две ночи после смерти Джима, когда я думала, что тоже умру. Он такой добрый, такой внимательный, такой терпеливый! Он поддерживал меня одним лица своим присутствием. Порой, когда я пробуждалась от временного забытья и видела его, сидящего рядом со мной, я думала, насколько лживыми были все те сплетни о нем, которых Джим наслушался и которым поверил вначале. Да он даже с детьми играет, как… как обычный, простой, добрый человек. Когда он держит на руках ребенка, я просто не могу поверить, что он кровавый стрелок-убийца, как о нем говорят. Он добрый, но он очень несчастен. У него такие печальные глаза. Иногда он бывает так далеко отсюда, когда детишки карабкаются и резвятся вокруг него! Они любят его. Но жизнь его полна печали. Никто не сможет убедить меня в противном — он видит в людях только хорошее. Однажды он сказал, что кому-то ведь надо быть рейнджером. Так благодарение Господу за то, что на свете есть такие рейнджеры, как он!

Дьюану стало неловко слушать дальше, и он вышел из смежной комнаты.

— Вы очень добросердечны, — сказал Дьюан. — Здесь так не хватает женских рук! Я сам мало что могу сделать. Миссис Ларами, вы сегодня значительно лучше выглядите! Я очень рад. А вот и малышка, чистенькая и беленькая! Если бы ты знала, сколько раз я ломал себе голову над загадкой, какой стороной надевать на тебя распашонку! Видите ли, миссис Ларами, разве я не говорил вам, что друзья придут? И новые, лучшие времена тоже!