Технология миражей

Фомина Юлия

Эдгар так же молча сбросил из-за спины объемистый рюкзак. При падении из его кармана выкатилось несколько белых кубиков, размером с кусочки рафинированного сахара. Художник живо их подобрал, обдул от налипшего песка и засыпал обратно. Из заднего кармана рюкзака он извлек видавший виды планшет. Включил экран. Загрузил синее окошко программы и начал быстро набирать какие-то команды, барабаня пальцами по клавиатуре на чехле.

Ника наблюдала за молодым человеком, пытаясь понять, во что же она в очередной раз влипла. Что это? Очередные

нанотехнологии Конторы? Ее нашли? А смысл? Достаточно было небольшого усилия воли, и она переместится туда, куда ей пожелается. Только дверь нужно было найти. Девушка решила, что не станет торопиться и понаблюдает за этим подозрительным типом.

Тихонечко, чтобы он не заметил, она краешком сознания коснулась его сущности. Эдгар был обычным человеком. Ника разочарованно вздохнула. Но подозрения вновь к ней вернулись: все равно он мог быть посланцем Конторы. Это не исключено. Подсунули ей рекламу дурацких роз. Они всегда просчитывают все на десять шагов вперед – легко могли и это угадать. Ника принюхалась – никаких химических запахов, свидетельствующих о применении оружия Контор против сенсов в воздухе, не ощущалось. Мысли Художника были самые обычные – он что-то судорожно пересчитывал в уме.

Тем временем, стопка полотен пришла в движение. Ника от неожиданности вздрогнула. Картины, будто живые существа, сворачивались и сжимались в размерах до тех пор, пока не превратились в разноцветные кубики – такие же, с пятирублевую монету размером. Художник споро подобрал их все, беззвучно шевеля губами. Ссыпав кубики в рюкзак, он подозрительно уставился на девушку:

– Двух не хватает!

Она возмутилась:

– Я? Не брала!

Художник досадливо поморщился:

– Да я ничего Вам и не говорил. Просто посмотрел. Здесь же больше не на кого смотреть.

– А на меня? – хрипло поинтересовались откуда-то сбоку.

Оба, как по команде, обернулись на звук. На край одного из валунов уселся ворон. Обычная такая птица. Говорящая, как попугай? Ну, наверное – ведь кроме нее здесь больше некому было сказать: «А на меня?».

III.Потомок

Ника, не веря своим ушам, обратился к черной птице:

– Это Вы… разговариваете?

Художник недовольно посмотрел на Нику.

– Это просто ворон. Он – каркнул. Вам послышалось.

Ника, не обращая внимания на слова Художника, ждала ответа птицы. Ворон не удостоил ее ответом, только внимательно разглядывал молодых людей немигающим взглядом. Пауза затянулась и ворон сдался.

– А Вы?

Ника торжествующе посмотрела на Художника. Тот пожал плечами:

– Птица. Каркает. Смотрите – не боится совсем. Ручная, может?

– Вы что, – удивилась Ника, – не слышите ее слов?

Эдгар, сокрушенно вздохнув, покрутил пальцем у виска и отошел к рюкзаку, брошенному у камней.

Ника могла поклясться, что слышит осмысленную речь. Ворон явно был ручным, раз при приближении людей не испугался

и не улетел. Она тихо спросила у странной птицы:

– Вы – ворон?

Птица, покачавшись взад-вперед на хвосте, ответила:

– Разве, я не похож? – для убедительности, даже повернув голову в профиль.

Он был точной копией той птицы с картины. Или?..

– Здравствуйте, Ворон, – птица важно наклонила голову в ответ и, ободренная, Ника продолжила, – Вы не могли бы нам подсказать, где мы сейчас находимся?

– Здесь, – с неумолимой логикой ответила птица.

Ника, кивнув, осторожно предположила:

– Мне кажется, что находимся на Земле, несмотря на эту, – она обвела окружающих их пейзаж рукой, – фантасмагорию. Нанотехнологии…

– И много вы таких… несуществующих слов знаете? – в свою очередь заинтересовалась птица. Она посмотрела на Нику то одним, то другим глазом, – Ннна-но? Нанно? Фос-магор?! – переспросил ворон, будто пробуя слова на вкус.

Ворон открыл клюв, чтобы еще что-то спросить, но Художник вдруг выпрямился и молча зашагал к валунам, махнув рукой так, что чуть не сшиб Ворона с каменного насеста.

Ника с удивлением наблюдала за его действиями: наклонившись, он зачерпнул горсть песка и просеял его сквозь пальцы. Ветер, подхватив песочные струи, моментально развеял их. Тогда он пнул ближайший валун, будто проверяя его на прочность. Камень оказался крепким. Художник чертыхнулся и, прихрамывая, добрел до травы. Он ухватился за крайнюю травинку и попытался ее оторвать. С полминуты он боролся с травой, пока не порезал вдруг палец. Тогда он прекратил это странное занятие и вернулся обратно к наблюдавшим за ним Нике и ворону.

– Больно, – пожаловался он Нике. – А ведь все выглядит вполне реалистичным. Текстура, форма, освещение – на высшем уровне. Смотрите, – он указал на висящую в вышине громаду планеты, – даже она вращается, если присмотреться.

Ника и ворон уставились на планету в небе. Она действительно вращалась.

– Не смотрите на нее долго, – посоветовал он Нике, – голова закружится.

Ника отвела рассеянный взгляд от планеты. А Эдгар все стоял, подбоченясь, и хмурил брови:

– Ээээээй! – вдруг неожиданно взревел он. – Хорош прикалываться! Выключайте это все. Молодцы, разыграли. Мы почти поверили.

– Кому это он? – спросил Ворон у Ники.

Ника пожала плечами. Она подумала, что и Художник подозревает какой-то подвох. Ну, действительно, не могли же они вот так просто попасть в неведомый мир, в точности такой, каким он был на картине.

– Где мы? – тихо спросила у Ворона Ника.

– Потомок знает, – многозначительно ответил Ворон, глядя на Художника.

– Какой потомок? – не поняла Ника.

– Потомок самого мастера, – подобострастно закатив глаза, сказал Ворон, – сына нотариуса из Винчи. Я вижу в нем его черты. Он тоже внебрачный сын, он тоже – творец. Его глаза, как окна души охватывают красоту всего мира…