Техномант. Том 1 и Том 2
Шрифт:
Было несколько причин для такого решения, но две главные были просты. Во-первых, мне не хотелось начинать обучение искусственного интеллекта с нуля (для этого потребовалось бы много лет). Во-вторых — я всё ещё не смог отойти от смерти Элли и боялся, что как только новый спутник появится, я начну записывать новые воспоминания, а то что запомнил сам — забуду.
Абсурд, конечно, но в тот момент эта мысль не давала мне покоя.
К тому же я прикинул, что большая часть населения галактики живёт без спутников, а я и представления не имею — каково это. Некая часть меня, весьма живая и любознательная, хотела посмотреть, сможет ли
Так что, кроме биотека и линз дополненной реальности, играющих роль коммуникатора, у меня не осталось «железа». Как и возможности контактировать с инфополями напрямую.
Поначалу было трудно. Я даже и не представлял, насколько сильно привык к Доку. Приходилось постоянно напрягать память, чтобы запомнить простейшие вещи — номер счёта, адрес, прочитанную статью, или имена друзей Ариадны. Пока у меня был спутник, все это записывалось в стек, и при необходимости извлекалось или удалялось. Сейчас мне нужно было самому производить подобные операции с помощью мозга, так что лучшее, чем я мог заняться — это начать тренировать память.
Это оказалось сделать проще, когда я вспомнил один из наших с Йеном разговор — о диалектах, распространенных в галактике. Мой друг был полиглотом, и свободно разговаривал на трёх языках из пяти, распространенных в Империи — интерлингве, высоком эллирийском наречии, и кошта-заут: диалекте, на котором говорили в дальних рукавах галактики. В тех местах жили, в основном, простолюдины, сосланные на край мира после за какие-нибудь проступки или в поисках лучшей жизни.
Я долгое время не понимал, зачем Йен потратил огромное количество времени на их изучение, ведь спутник с лёгкостью мог перевести любой язык на интерлингву? Но взявшись за эллирийское наречие, до меня дошла простая вещь — знание другого языка не просто позволяет общаться с его носителем, но ещё и тренирует память гораздо лучше любых стимуляторов и техник. Особенно явно это ощутилось спустя пару месяцев усиленных занятий, когда я начал видеть сны на высоком наречии. Это ощущение было очень волнительным — как момент перед поцелуем.
Впрочем, кое-что в моих снах было приятным гораздо меньше. Практически всё то время, что я находился в Цитадели, меня терзали жуткие кошмары — сначала редко, но чем дальше, тем чаще они снились. Особенно много их стало, когда я остался в доме родителей один. Я пытался заглушить их алкоголем и снотворным, но ничего не помогало — мрачные сны возвращались, пробиваясь через любую блокаду, что я пытался выстроить на их пути.
В этих кошмарах я часто видел Элли — её силуэт на фоне горящего неба; бесконечные падения в пропасть; ледяной ветер, срывающий с лица девушки кожу; болото, в котором она тонула и что-то мне кричала, но я никак не мог разобрать — что. После этих снов я просыпался взмокший от пота, с невероятной головной болью, и до утра уснуть уже не мог.
Я пытался консультироваться со многими специалистами — врачами, мнемотехниками, мастерами снов, и даже искал средство в сети — подошло бы что угодно, лишь бы избавится от подобного ужаса по ночам, но всё было тщетно. Я просто не понимал, что со мной происходит. Решение, однако, пришло совсем не оттуда, откуда я его ждал.
В середине лета в Цитадель вернулся отец и, обнаружив меня в состоянии, близком к помешательству, взял ситуацию в свои руки. В одну из ночей, когда я с криками проснулся после очередного кошмара и хлебал элитный виски прямо из бутылки, стоя посреди столовой, он появился в комнате с двумя учебными клинками. Отобрал у меня бутылку, и отвел в большой зал на первом этаже, где обычно устраивали приемы.
— Когда ты был ещё совсем маленьким, — сказал он тогда, натягивая перчатки, — то уже сталкивался с подобной проблемой.
— Правда? — я повертел в руках тяжёлую и старую саблю.
— Да. Тебе было шесть, насколько я помню. Неудивительно, что ты забыл — тогда только-только закончилась адаптация биотека, и тебе установили спутника и стек. Почти месяц после этого тебе снились кошмары. Тогда твой мозг испытал серьезное потрясение, и единственное, что тебе помогло — тренировки с оружием до полного изнеможения. После них ты спал как убитый.
То время я припоминал весьма смутно. Действительно, это произошло почти тринадцать лет назад, и без Дока я забыл многие детали.
Я встал в позицию и, слегка пошатываяь от количества выпитого, отсалютовал отцу саблей.
— Предлагаешь повторить ту терапию?
Он ничего не ответил, и атаковал.
Спустя час пляски с клинками я был страшно измотан. Руки не могли поднять оружие, которое весило, казалось, целую тонну. Глаза под маской заливал пот, а когда отец в очередной раз достал меня — на этот раз в голову, в ушах раздался такой звон, что я выронил оружие, не удержался на ногах и упал.
— Думаю, на сегодня достаточно, — меланхолично заметил родитель, протягивая мне руку. Я с трудом поднялся — единственным моим желанием сейчас было поскорее принять душ и лечь в кровать — большего не хотелось и желать.
Я плохо запомнил, как поднялся к себе в комнаты и помылся, но очнувшись с удивлением понял, что проспал без единого сна почти до полудня. Правда, всё тело ломило так, будто я сутки проработал в шахте, но это было сущей мелочью по сравнению со спокойным сном.
Спустившись на первый этаж, я с удивлением застал отца в столовой — он неспешно пил кофе и изучал на коммуникаторе последние новости.
— Как спалось? — вместо приветствия спросил он, и в его голосе мне послышались веселые нотки.
— Прекрасно. Спасибо, что помог, — ответил я, усаживаясь напротив него. Слуга, стоявший неподалеку, тут же принес мне поднос с завтраком. Я налил себе сок, — Думаю, ты будешь слишком занят, чтобы фехтовать со мной каждый вечер, не так ли?
— К сожалению, — он вздохнул, — Мне бы и самому не помешало привести себя в форму. Но у меня есть предложение получше — через несколько дней в Цитадель прибудет один из лучших клинков в Империи. Он любезно согласился пожить здесь некоторое время, чтобы обучить тебя. Прости, но те навыки, — он выделил последнее слово, — что ты продемонстрировал вчера, не впечатлят даже Марка. А ты помнишь, как твой брат относится к оружию и схваткам.
Я улыбнулся. Да уж, у старшего брата всегда были другие интересы. Ну а я на самом деле забросил себя — похудел, потерял форму — потому и не обиделся на эту подначку.
— Спасибо что позаботился об этом, — поблагодарил я отца, — И кого ты вызвал?
— Пусть это будет для тебя неожиданностью, — отмахнулся он, допил кофе и встал из-за стола, — Мне пора, Алан. В наших лабораториях накопилась масса неразрешенных вопросов, и там требуют моего присутствия. Увидимся вечером.
— Подожди, — я остановил его, — Может быть, я поеду с тобой? Мне уже осточертело торчать тут без дела.