Технопарк юрского периода. Загадки эволюции
Шрифт:
Весной 1962 года в качестве корреспондента еще одного некогда дефицитного журнала «Техника - молодежи» я посетил Мориса Семеновича Эйгенсона. Встреча состоялась в доме этого астронома в тогда еще социалистическом Львове. Морис Семенович рассказал мне тогда о гелиогеофизике. То есть о той геофизике, что изучает связь земных процессов с солнечными. Видимо, именно Морис Семенович заразил меня тогда своей увлеченностью. Возможно, он даже слишком увлекался, связывая исключительно с Солнцем буквально все природные циклы Земли - и оледенение, и горообразование, и землетрясения. Он ошеломил меня бурлением почти фантастических идей, под которые, однако, он всегда готов был подвести научный базис, на уровне того времени, конечно.
Так,
Мне долго не удавалось «переварить» в себе все это, чтобы написать статью. Я хотел встретиться с Эйгенсоном еще раз. Но траурная рамка в одном из научных журналов оповестила меня, что это уже невозможно...
Над чем же думал тогда выдающийся советский гелиогеофизик?
Мы несемся на маленькой и в сущности утлой планетке по небу одной из звезд нашей Галактики. Звезда эта, Солнце (а по совместительству, очень почитаемое божество во многих земных религиях), отличается сравнительно уравновешенным характером. Астрономы числят ее слабопеременной звездой. Эта звезда - уже не первой молодости, когда-то она знавала и бурные порывы, но, слава Богу, это в прошлом. До поры все считали это божество чистым, незапятнанным, но едва на него взглянули вооруженным, а главное, непредубежденным глазом, как обнаружили, что и на этом божестве есть пятна, главный и на сегодня признак настроения светила. Чем пятен больше, тем ближе максимум в цикле солнечной активности и тем активней сам цикл. Через какое-то время и солнечная постоянная - величина, характеризующая приход на Землю солнечной энергии, - оказалась не столь уж постоянной. Приборами удалось обнаружить что-то около полупроцента переменности в этой «постоянной». Косвенные данные, например, старые метео- и астрономические наблюдения, исторические свидетельства, говорят о том, что, возможно, во времена Петра Великого на Землю поступало на два-три процента меньше энергии, чем числится за «солнечной постоянной». Тогда в Европе был так называемый малый ледниковый период, по Темзе катались на коньках. В XX веке усовершенствованные приборы, межпланетные станции открыли порывистый солнечный ветер, состоящий из заряженных частиц. Этот ветер может прибавлять к лучистой энергии Солнца, величине все-таки действительно относительно мало меняющейся, довольно много энергии от яростных вспышек и коронарных выбросов, происходящих обычно, между прочим, как раз около пятен.
Так Солнце и получило ранг слабопеременной звезды. И одиннадцатилетний цикл этой переменности наиболее заметен.
Вот как, по мнению М.С. Эйгенсона, работают «миров приводные ремни», как солнечная активность действует на земную погоду через «пустоту» межпланетного пространства.
Наше Солнце, наш Гелиос, объезжающий на своей золотой колеснице каждодневно все наше небо, увенчан жемчужной короной. Эта корона - не для красоты и не знак отличия. Там идет огромная, немаловажная для Земли, в сущности, пассажирки в колеснице Гелиоса, работа. Облака заряженных частиц, несущиеся к Земле после солнечных коронарных выбросов, перевиты к тому же обрывками солнечного магнитного поля. Подлетая к нашей планете с огромной скоростью, фронт этого потока сминает земную магнитосферу, будоражит электрическое небо планеты, ионосферу, возбуждая в ней ветры, бури, приводя в действие «колеса» циркуляции. Ниже расположенные слои атмосферы не остаются безразличными к бурным процессам, происходящим в более высоких ярусах. Там тоже раскручиваются «колеса» циркуляции. И вот вся система этих колес, находящихся как бы в зацеплении, приводит в движение, наконец, самые нижние из колес - циклоны, торнадо, тайфуны.
К слову: есть еще много гипотез о механизме связи солнечной активности и погоды Земли. Со временем все больше укрепляются те из них, что пытаются уйти от, так сказать, чисто механических конструкций к электромагнитным. По одной из самых ранних (ее автор американец Э. Ней), электромагнитным посредником между Солнцем и погодой служат космические лучи.
Когда Солнце спокойно, энергичные частицы космических лучей, приходящие из глубины Галактики, получают доступ в пределы Солнечной системы - им не мешают потоки солнечной плазмы с «кусками» замороженных магнитных полей. Действительно, космики регистрируют в это
Вот почему, считал Ней, в годы спокойного Солнца по всей планете в среднем больше ясных дней, летом суше и жарче, зимой чаще трескучие морозы и звездные ночи. И наоборот, в годы активного Солнца, когда меньше частиц космических лучей достигает орбиты Земли и нижних слоев атмосферы, заряды накапливаются, мощные грозы, гигантские циклоны и облачные фронты становятся обычными, летом холоднее и дождливее, зимой слякотнее и теплее (облака, как шуба, удерживают тепло у поверхности Земли).
Уже в канун нового тысячелетия ученые нашей страны и Швейцарии, где давно регулярно замеряется температура воздуха и атмосферное давление, записывается погода (дождливо - ясно), особенно тщательно проанализировали все эти показатели в ходе усредненных одиннадцатилетних циклов в XVIII, XIX, XX век. И выяснилось, что средний одиннадцатилетний цикл в этой стране действительно показывал «сухо, тепло, ясно - антициклон» в начале и конце цикла, в годы спокойного Солнца, но только весной и летом, и только в XVIII, XIX век. В середине цикла, когда активность Солнца наибольшая, в те столетия весна и лето были холодными и дождливыми. В XX веке для лета ничего такого заметить оказалось невозможным, а весной все было с точностью наоборот...
В чем дело? Об этом можно будет судить, когда подобные ряды наблюдений будут проанализированы еще хотя бы для двух-трех мест Земли, на разных континентах и широтах. Сейчас ученые только смогли прийти к выводу, что одиннадцатилетние циклы могут по-разному проявлять себя в ходе более длинных ритмов солнечной активности, например векового ее хода. Интересно, что в Швейцарии наш условный календарный рубеж XIX и XX веков точно совпал со сменой природного солнечно-земного климатического механизма.
Впрочем, некий намек на решение конкретно этой загадки намечается: похоже, в XX столетии наиболее частые центры активности атмосферы - циклонов и антициклонов - в Европе вообще сдвинулись на север в ходе общего потепления климата (возможно, не без техногенного участия человека), что и изменило характер взаимодействия солнечных пятен и погоды в масштабе маленькой Швейцарии.
В общем, можно сказать, что несомненно существующий механизм воздействия активности Солнца на погоду неясен. Бесспорно тут только одно: после коронарных выбросов приток на Землю солнечной энергии увеличивается (по некоторым данным, на 3 процента, при этом в видимом спектре, тепловом излучении - немного, на доли процента, а в ультрафиолетовой, рентгеновской части, в радиодиапазоне, в виде солнечного ветра - гораздо сильнее).
Но главное, видимо, не в простой прибавке энергии к некой средней норме. Сейчас, на рубеже столетий, многие ученые склонны думать, что более глубокая причина зависимости климата от Солнца - именно в изменении состава солнечного излучения. Особенно подозревают ультрафиолетовую часть спектра Солнца, которая, взаимодействуя с некоторыми газами атмосферы, например с озоном, способно резко, «нелинейно», воздействовать на климатическую машину нашей планеты. Пятнами, в определенных «активных местах», в центрах действия атмосферы возрастает так называемый парниковый эффект, атмосфера там гораздо сильнее задерживает обратное тепловое излучение Земли в космос. Такие местные перегревы, перенасыщения энергией и являются, возможно, главной причиной цепной реакции бурь и стихийных бедствий по всей планете.
Так или иначе, все разновидности этой дополнительной энергии распределяются каким-то образом между магнитосферой, ионосферой (полярные сияния), атмосферой и, видимо, твердой Землей. М.С. Эйгенсон верил в гипотезу, по которой после вспышек земная ионосфера чуть поджимается. Как балерина, прижавшая к телу руки, планета начинает вращаться быстрее. А это ускорение может быть для напряжений, накопленных в твердых недрах Земли, своего рода спусковым механизмом. Американец Симпсон, российский ученый А.Д. Сытинский доказывали, что во время вспышек солнечной активности землетрясения случаются чаще.