Текила-любовь
Шрифт:
– Вы что-то хотели? – не совсем уверенно произнесла Анька, чувствуя себя неполноценной рядом с этой девушкой. На вид ей было не больше тринадцати лет.
– Да, – закивала девочка. – Я здесь учусь на курсах. Собираюсь поступать на архитектуру, – рассказывала она. – А вы не на инженерном учитесь?
– Да, на инженерном… – ответила Анька.
– А может быть, вы знаете Васильева Диму? Он ещё на барабанах играет…
– Знаю, – почти заикаясь, отвечала Анька. – Что-нибудь передать ему?
– Да, – закивала головой девочка и принялась что-то записывать на клочке бумаги. – Вот, передайте это ему. Спасибо.
И странная девочка быстро ушла.
Васильев везде успевает,
В обед Анька поднялась к себе и с удивлением обнаружила новые вещи в комнате. Рядом с холодильником возвышалась гора сумок, а на Анькиной кровати, нежно обняв смуглыми руками подушку и плюшевого слона, сладко спала незнакомка. Короткие волосы розоватого оттенка, пирсинг в брови и носу, ярко-кислотная футболка и жестоко изорванные джинсы. То ли r’n’b-ишная [1] кукла, то ли панк – не сообразишь без посторонней помощи! Анька огляделась: на столе лежал потрёпанный студенческий билет и мятая зелёная тетрадь с разрисованной детской рукой обложкой.
1
Ритм-энд-блюз (англ. rhythm-and-blues, сокращённо (R’n’B) – музыкальное направление, разновидность блюза; широкое обозначение музыки, исполняемой чернокожими музыкантами. Термин был введён в оборот в 1949 году составителями чартов журнала «Billboard» вместо несколько пренебрежительного выражения «расовая музыка» (race music), распространённого прежде.
Вот оно, блин, началось! Теперь понятно, почему приказ именно на их дверь вешали.
Любопытство взяло верх, и она решила взглянуть на документы. Анька усмехнулась: смуглая девчонка, которую она не раз видела в компании латиносов во внутреннем дворике универа, носила совершенно обычное имя и самую простую русскую фамилию.
Свои последние рисунки Димка отдал Аньке – она смотрела на них глазами ребёнка, впервые попавшего в центральный «Детский мир». На первом была обнажённая девушка, сидящая под окном на коленях с бутылкой в руке. Она её держит так, будто хочет вылить воду. В окне – звезда. На втором – непохожая на себя Юлька Краснова в обнимку со львом. А на третьем – двое маленьких детей, резвящихся у кромки воды. Мальчик и девочка, над которыми светит рыжее солнце. Димка нарисовал их ещё в августе.
На следующие выходные он уехал в Зеленоград на день рождения друга и познакомился там с Катей. Той самой, с форума универа. Он одурел, когда увидел её, – светлые волосы опускались ниже талии, а огромные глаза были нереально синими. Не хватало только золотого нимба над головой и ангельских крылышек за спиной. Когда Васильев глядел на Катю, в груди у него начинало покалывать, а по сердцу разливалось горячее и пьянящее, как глинтвейн, чувство. Все выходные Димка проводил в Зеленограде и часто думал: «Анька, рыжая зараза, права оказалась – не врут её карты…» Сама же Анька в тот момент поняла, что сваха из неё – никудышная. Она непонимающе смотрела на влюблённого по уши Васильева, казалось, намертво прилипшего к хрупкой девочке, и начинала истерично смеяться. Димка, впервые в жизни вляпавшись в романтические отношения, забросил рисование и купил себе навороченную цифровую камеру. А рисованные бумажные девочки остались в прошлом.
2
Летняя сессия была закрыта лишь в конце сентября. В ближайшие четыре месяца можно со спокойной душой тусоваться на полную катушку и, ни о чём не думая, прожигать
В семь утра на мобиле сработал будильник. Ей снились юношеские соревнования по танцам, паркет, судьи, кубки, музыка… Стандарт, латина. А ещё панк-группа «Муравьи», которая часто выступала в клубах студгородка. Во сне она снималась в самом популярном телесериале, и сон её озвучивался мелодией, которую так часто было слышно из мобильных телефонов.
Настя проснулась в восемь. Обстановка навязчиво вгоняла в депрессию. Небольшая комнатка, две кровати, ободранные обои, электрический чайник под низким столиком у стены и кальян на полу. В помещении всё ещё витал дух удавшейся студенческой пьянки: на полу липкие разводы вина и пива, на грязной скатерти уголь от кальяна, а воздух приторно пахнет то ли розами, то ли вишней.
Рядом сладко спал кудрявый латинос Игнасио, который ни хрена не понимал по-русски и часто жаловался, что нехорошие соседи-панки обзывали его дедушкой. Настя не любила затягивать процесс одевания, поэтому делала это за две минуты, по ходу пытаясь вспомнить, зачем она поставила будильник на семь. Блин, точно – две пары латиноамериканских танцев в спорткомплексе универа. Начало в девять.
Инга Николаевна, заместитель декана по физическому воспитанию, знала, что в семнадцать лет Настя была признана лучшим хореографом в Волгограде, и предложила ей работу. «Если уж эта наглая девчонка не хочет ходить на занятия, то пусть преподаёт танцы!» – так она сказала кому-то пару недель назад, а Настя согласилась.
Она вышла из комнаты и тут же столкнулась с каким-то неизвестным парнем. Нос к носу. Он задумчиво смотрел на неё и яростно тёр кулаком левый глаз. Казалось, парень спал на ходу и чему-то мечтательно улыбался. Такой весь трогательно взъерошенный. Невольно хотелось взять щётку и расчесать его спутанную русую чёлку.
Наверное, это один из тех парней, что обзывают Начо дедулей. И это совсем неудивительно! Несмотря на свой юный возраст, Игнасио частенько ходил недовольным, кряхтел и ворчал, как старик.
– Доброе утро, – сказала Настя.
– Кому доброе, а кому ещё экономику сегодня сдавать… – еле шевеля губами, ответил парень, но потом резко дёрнулся и добавил: – Ты что, говоришь по-русски? – весь его сон, казалось, рукой сняло.
– А что, нельзя? – дерзко ответила Настя. – Что в этом такого?
– Ты говорила на чистом испанском! Я сам слышал. Мы с Андрюхой думали, что ты из Мексики.
– Знаешь, какая у меня фамилия?
– Какая?
– Иванова, могу зачётку показать, если не веришь. А испанский я учу уже второй год, – сказала она, открывая дверь в ванную. – Ни пуха тебе с экономикой.
– Не поможет… – трагично отозвался он. – Как тебя зовут-то хоть?
– Почитай сказку «Морозко» – узнаешь, – ответила Настя и закрылась в ванной. Только тогда она поняла, что сама забыла спросить, как зовут того сонного парня.
Настя Иванова второй год жила в Москве. В школьные годы она успевала всё и при этом неплохо училась, хотя фраза «Меня не было, я болела» довольно часто ласкала слух её школьных преподавателей. Так каждую неделю: школа, секция бальных танцев, музыкалка, танец живота, а иногда и долгие отъезды на соревнования. Настя легко перебегала из одного заведения в другое с сумкой в одной руке, гитарой во второй и вешалкой с нарядами для выступлений – в третьей. На бегу успевала обедать. Вид у неё был совершенно не ботанский – плюс прекрасная осведомлённость в секс-вопросах, куча поклонников и разбитых сердец, за исключением своего собственного.