Тектология (всеобщая организационная наука). Книга 2
Шрифт:
Затем, сравнивая конкретное применение, сразу же легко заметить, насколько прежняя триада менее динамична. В ее начале находится зерно как данная форма, зерно, так сказать, «само по себе»; для нас же этим началом является не статически данный комплекс, а его конъюгация с элементами среды; это можно с одинаковым правом и одинаковой неточностью назвать как отрицанием, так и утверждением зерна: отрицание потому, что это есть начало нарушения наличной его структуры; утверждение потому, что это его жизнь, его функция как семени. Вторая фаза — не весь, неопределенно взятый процесс роста колоса, а определенная сторона его развития, которая заключается в прогрессивных расхождениях его тканей, группировок его элементов с возникающими отсюда «противоречиями» не в смысле диалектической противоположности, а в смысле фактической дезорганизации, большего или меньшего масштаба. Наконец, третья фаза — не сама конечная форма,
Итак, с нашей точки зрения, старая диалектика еще недостаточно динамична и в своем голом формализме оставляет невыясненной общую механику развития, разве лишь минимально ее намечая.
Но мало критиковать, надо объяснить. В чем сущность прежней схемы? В чем ее ценность, которая исторически остается несомненной? Разгадка лежит в самом понятии антитезы, «противоположности».
Вода «противоположна» льду, растение — семени, из которого развилось, и т. п. Но ведь вода и лед сохраняют огромное множество общих свойств, физических, химических и иных; этих общих свойств гораздо больше, чем различий; где же тут «противоположность»? Она состоит именно в том, что мы противополагаем ту и другую фазу, выделяя и фиксируя их немногие различия, отбрасывая все общие черты, абстрагируясь от них. Всякое различие становится противоположностью для нас, когда оно одно закрепляется в поле мышления, «отвлекшегося» от общих признаков.
Таким образом, отношение «тезиса» и «антитезиса» есть просто отношение различия двух степеней какого-нибудь процесса, возведенное мышлением в противоположность. Но тогда откуда берется «синтезис»?
Мы уже не раз отмечали колоссальную распространенность по всей линии бытия процессов «циклических» или «колебательных», — для тектологии, как и для математики, оба понятия означают одно и то же; разница в выборе графических символов. По-видимому, нам известно всего два «способа сохранения» форм: подвижное равновесие, при котором ассимиляция с дезассимиляцией идут параллельно и уравновешиваются непосредственно, и периодическое колебание, при котором нарушение их равновесия в одну сторону сменяется нарушением в другую, так что уравновешение происходит во времени. Есть даже основание полагать, что именно колебательный способ сохранения — первичный из двух: всякое кажущееся непрерывным подвижное равновесие рано или поздно удается разложить на периодически-колебательные элементы, идет ли дело о сохранении живого организма или атома, молекулярной системы или психического образа [94] .
94
Достаточно наложить два одинаковых колебания одно на другое противоположными фазами, чтобы они, интерферируясь, стали восприниматься как «покой» или простое сохранение того момента, который в каждом из них был переменным. Достаточно сделать продолжительность фаз колебания «бесконечно малой» для наших способов восприятия, например ниже сотых долей секунды, — и субъективный результат будет такой же.
Равновесие в колебаниях всегда приблизительное, с самым различным масштабом точности. Для существа субатомного две сменяющиеся световые волны могли бы представляться столь же несходными в частностях, как для нас два сменяющихся человеческих поколения; а для существа «суперкосмического» размера и типа смена звездных миров казалась бы простой вибрацией. Поэтому нам часто приходится открывать момент цикличности, повторения, или, точнее, сходства, разделенных промежутками фаз какого-нибудь процесса там, где раньше его не замечалось.
Берем теперь любой процесс, не лишенный момента цикличности. Выделяем две его фазы на основе этого момента, т. е. со стороны их сходства, которое и фиксируем в мышлении; промежуточная фаза будет именно в этом отношении отличаться от них, — иначе мы бы вообще не обособляли эти три фазы, а принимали их за одну. Тогда сама собой получается наша триада: различие промежуточной системы с крайними будет возведено в «противоположность», антитезис; а их сходство будет понято как противоположность противоположности или «отрицание отрицания». Так получится, говоря словами Энгельса, закон весьма общий и именно поэтому весьма широко распространенный в природе: настолько общий и настолько распространенный, насколько таковой является схема «цикличности» или «колебаний». Но эта последняя гораздо более исследована, легче поддается анализу и потому научна; триада есть ее «философское», неточное, предварительное, выражение.
Отсюда значительная неопределенность и даже произвольность в применении триады. Сознательно или несознательно подыскиваются черты сходства между разделенными промежутком стадиями процесса, иногда и довольно внешние, не выражающие основных его тенденций. Например, можно принять за тезис и синтезис детство с его примитивной гармонией жизни и зрелость с ее сложившейся, выработанной гармонией; антитезис будет мятущаяся юность с ее кризисами созревания; но можно также сделать тезисом детство с его бессознательно-творческой мудростью и старость с ее мудростью пережитого опыта; весь путь между ними тогда — антитезис; можно в простом колебании за тезис и синтезис взять долину и подъем, антитезис — безразличие, или же долину и другую долину, антитезис — подъем, математический анализ и здесь и там дает надлежащее формальное сходство формул; и т. д.
Научно ценным в старой диалектике было указание на скрытые в понятиях и вещах «противоположности», которые требовалось искать и под которыми подразумевались то дезингрессия активностей, то просто системное расхождение частей или сторон целого. В организационном анализе все это приходится различать, и применение старой схемы уже не было бы полезно, а неизбежно связанные с ее гегелевской и догегелевской терминологией остатки «логизма» [95] , отождествляющего развитие схем и реальностей, могут быть и вредны.
95
Логизм, или, что точнее, панлогизм, — философское учение, согласно которому бытие есть воплощение логического, т. е. законы логики определяют законы бытия. Философия Гегеля — классическое выражение объективно-идеалистического варианта панлогизма.
Но диалектика имела еще иное значение, которое всего лучше определить как архитектурно-эстетическое. В изложение фактов и мыслей она вносила моменты ритма и симметрии, внешнюю, формальную организованность, которая облегчает восприятие и запоминание. Эта сторона диалектики, по-видимому, еще долго будет сохранять свою ценность. Ее только не надо смешивать с научной, стремящейся к точности, организационной диалектикой.
Нам приходилось уже много раз пользоваться понятиями об организационном прогрессе и регрессе. Смысл их, вообще говоря, жизненно понятен и привычен для нас; поэтому было возможно пока обходиться без более точного их исследования и определения. Но то и другое необходимо для научно-объективной оценки тектологических актов, бесконечная цепь которых образует эволюцию мира.
Все обычные человеческие оценки с точки зрения добра, красоты, истины, т. е. оценки моральные, эстетические, познавательные, имеют одну общую основу: все они представляют организационные оценки. За их фетишизированной формой, затемняющей этот их характер для индивидуалистического сознания, скрывается вопрос об уровне социально-жизненной организованности. Так, нравственно лучшим признается то, что повышает организованность коллективной жизни в сфере дегрессивных норм поведения людей; «прекрасным» — то, что повышает ее в сфере мировосприятия, «истинным» — в сфере систематизации опыта. Всюду оценки по существу сводятся к более или менее грубому, приблизительному и смутно выраженному количественному сравнению организованности, так сказать, ее «измерению» теми или иными, шаблонными и неточными масштабами. И потому все они должны освещаться научно-организационным исследованием, а по мере развития и замещаться научно-организационными оценками.
Простейшие критерии для них мы уже наметили, когда рассматривали вопросы о количественной и структурной устойчивости. Организованность повышается количественно тогда, когда в рамках данной формы, при данной ее структуре объединяется, накопляется более значительная сумма элементов-активностей, например когда масса туманности или планеты возрастает за счет материала из окружающих пространств. Структурно организованность повышается тогда, когда в рамках системы ее активность соединяется с меньшими дезингрессиями, например когда в механизме уменьшаются вредные трения частей, когда увеличивается коэффициент использования энергии, т. е. становятся меньше ее бесплодные затраты.