«Телефон доверия» и другие рассказы
Шрифт:
Автомобиль, как средство повышенной опасности, неизменно привлекает внимание аггелов. Поэтому мы их и освящаем. Порой случаются просто анекдотичные истории. Просит меня знакомый владелец большого туристического автобуса освятить ему лобовое стекло.
– Ты понимаешь, это стекло для нас – сущая проблема. Оно такое большое, что если у кого камень из-под колеса вылетит, то уж точно не промахнется.
И он показал, куда в последний раз попал камень и где потом пошла трещина.
– На днях специально в Питер ездил стекло менять. Оно само сорок две тысячи стоит
Посочувствовав приятелю, я освятил предмет его беспокойства отдельно от всего остального автобуса, даже что-то пошутил по этому поводу, но святой водичкой полил на совесть. А на следующий день камешек, вылетевший из-под колеса идущего впереди грузовика, разбил лобовое стекло моей машины.
Приезжает ко мне из столицы женщина. Понятно, не от хорошей жизни. Просто так в нашу тьмутаракань не ездят. Потеряв дорогого человека, она сперва впала в отчаяние, а потом провалилась в депрессию. В таком состоянии люди способны на все. Кто-то посоветовал приехать именно к нам. Потому я и ездил встречать ее на железнодорожную станцию.
Не помню, о чем мы тогда говорили, но, когда отвозил гостью назад на вокзал, понимал: страдать ей придется много, но глупостей она уже не натворит. На светофоре возле церкви, завершая маневр, делаю левый поворот. Передо мной едет другой автомобиль, внезапно он останавливается пропустить пешехода. Соблюдая дистанцию, остановился и я – и немедленно почувствовал удар сзади. В меня въехали аккурат напротив входа в церковь.
Выхожу из машины и с грустью смотрю на помятый бампер, рядом на асфальте валяются остатки разбитой фары. Кто бывал в такой ситуации, тот меня поймет. Машина хоть и железная, но привыкаешь и жалеешь ее точно живую. Из белого «форда» выходит мой «обидчик»:
– Меня зовут Саркис, извини, не хотел. Слушай, дорогой, давай не будем вызывать ГАИ, а? Зачем нам, серьезным людям, вмешивать кого-то в наши дела? Здесь рядом армянская ремонтная мастерская, все расходы беру на себя.
Как ни жаль было мне моего железного «друга», но я, продолжая оставаться священником, должен был, как говорится, стать над «схваткой» и анализировать сложившуюся ситуацию.
У меня в машине сидела женщина, еще совсем недавно стоявшая на грани жизни и смерти. На эту душу уже «положили глаз», но душа уходила из лап. Почему именно этот человек в белом «форде» оказался на этом месте именно в этот час? Может, теперь уже для него наступает «момент истины»? Я допускал, что Саркис, скорее всего, меня обманет, но то был его шанс, и он должен был его использовать.
– Согласен, только, ты видишь, я священник и мы с тобою стоим возле храма. Сдержи слово, очень тебя об этом прошу.
Что я еще мог ему сказать? В ответ он, перекрестившись слева направо, торжественно подтвердил:
– Клянусь, Бог мне свидетель!
После таких слов судьба водителя белого «форда» оказалась полностью в его же собственных руках.
Мы немедленно проехали в мастерскую, где молодой парень, тоже армянин, осмотрев повреждения моего автомобиля, что-то говорил Саркису на
– А фару ты купи на свои деньги, Георгий ее тоже поставит, а я по счету оплачу твои расходы, – добавил Саркис. Он уже готов был отъехать, но потом вдруг вышел из машины, вернулся и пожал мне руку: – Надо же, ты поверил мне на слово. Спасибо, брат.
У меня на душе просветлело и появилась надежда, что и эта история будет иметь благополучный конец.
В назначенный день молодой человек отремонтировал мою машину, поставил новую фару и позвонил Саркису. Они снова говорили по-армянски, но я понял, что Георгий, периодически бросая на меня виноватые взгляды, о чем-то просит собеседника, а тот с ним не соглашается и кладет трубку. Потом парень трет переносицу и объясняет:
– Ладно, мои дела с Саркисом тебя не касаются, а за фару он тебе денег не отдаст.
– Почему? Разве он беден?
Георгий пожимает плечами:
– В том-то и дело, что нет. У человека свое кафе, большой магазин, несколько строительных бригад. Не понимаю, зачем тогда клясться.
Прошел год, звонит мне Георгий – тот самый автослесарь. И просит окрестить его сына.
Неделю спустя мы крестили маленького сынишку Георгия, и он спросил:
– Ты помнишь Саркиса?
– Конечно, но ничего о нем не знаю.
– За год он потерял все – и кафе, и магазин, и строительные бригады. Сейчас таксует на той машине, в которой в тебя въехал. И все из-за того, что польстился на какую-то мелочь.
Я уже думал, как бы ему объяснить, что происходит с нашим общим знакомым, но Георгий меня опередил:
– Потому что в мире есть что-то важнее денег. И это «что-то» – Бог.
Я удивился:
– Георгий, ты действительно так думаешь?
– Если бы так не думал, то не пришел бы к тебе. Спасибо Саркису, это он меня научил.
На днях ложусь спать, устраиваюсь поудобнее и, перед тем как заснуть, по привычке думаю: «Вот бы…» А мечтать-то и не о чем. Вспоминаю, о чем мечтал раньше. Все или исполнилось, или уже перестало быть насущным.
Говорят, если перестаешь мечтать, значит ты уже безнадежный старик. Нет-нет, мне еще рано записываться в старики и я обязательно помечтаю. О чем? О том, чтобы снова пришли мечты.
«Не клонись-ка ты, головушка…»
У каждого уважающего себя писателя обязательно должен быть рассказ о сумасшедшем, причем желательно написанный от лица самого душевнобольного. Что-то наподобие гоголевских «Записок сумасшедшего». Поскольку к писателям себя причислять не решаюсь, но себя все-таки уважаю, потому и дерзаю в подражание великим продолжить эту немного странную и очень трудную тему, пытаясь взглянуть на мир людей здоровых глазами человека болящего.
Конец ознакомительного фрагмента.