Телегония, или Эффект первого самца
Шрифт:
Я в ужасе озиралась по сторонам. Если я выйду на крыльцо и попытаюсь договориться с ОМОНом, меня тут же пристрелят. Если не выйду, нас обстреляют из гранатомета. Оставить Ромку лежать на полу и убежать наверх… Ну нет. Я останусь с ним до конца.
Тем временем Алена носилась по холлу, открывая все двери, врывалась в комнаты и тут же выбегала. Я поняла, что она задумала, лишь когда она повязала на длинную швабру белое полотенце и, прижимаясь спиной к стене, высунула полотенце в окно.
– Они выкинули белый флаг! – услышали мы юношеский голос.
– Это обман! Давайте гранатомет! – надрывался майор Федотов. –
– Спокойно! – раздался из динамика другой голос, уверенный и властный. – Майор, угомонитесь! Вниманию тех, кто в доме! Если вы собираетесь сдаваться, медленно выйдите из дома с поднятыми руками!
– Я пошла.
Я отлепилась от Ромки и встала, но Алена отодвинула меня и сказала:
– Пойду я. Если что, у меня реакция лучше.
– Стойте! – Ромка из последних сил приподнялся на локте. – Сначала надо высунуть куклу… Алена, давай высовывай сначала свою швабру. Если не станут стрелять, выйдешь сама.
Алена, прижимаясь к стенке, добралась до дверного проема и осторожно высунула в него швабру с намотанным полотенцем. В тот же момент швабра, выбитая метким выстрелом, упала на пол.
– Блин, они не унимаются, – прошептал бледный как смерть Роман.
– Майор, прекратите стрельбу, – услышали мы в динамике властный голос. – Что, неповиновение начальству?! Вы арестованы. Сдайте оружие!
Затаив дыхание, я ждала. Какое-то время из динамиков доносились неясные звуки, напоминающие потасовку, затем все тот же властный голос произнес:
– Те, кто в доме, – выходите! Вам ничего не угрожает.
Алена осторожно приподняла швабру за конец и снова высунула в дверной проем. Выстрела не последовало. Тогда она помахала нам рукой, быстро перекрестилась и вышла на крыльцо.
Глава 48
Полночи мы спасали Романа. Не дожидаясь приезда врачей, я наложила ему тугую повязку на плечо, но кровь все равно сочилась, и приехавшая «скорая» честно сказала, что гарантий не даст. Роме прямо в карете «скорой помощи» поставили капельницу, вкололи снотворное, и мы помчались в больницу, распугивая сиреной живность в ночном лесу.
Я поехала с мужем, а Алена осталась в доме, где убила своего врага. Она пообещала мне лично проследить, чтобы связанного Платона ненароком не пристрелили, как пособника бандитов.
Руководивший операций генерал Трофимов, прибывший из области курировать громкое дело о пропавших органах, страшно обрадовался, узнав, что я жива и здорова. Сгоряча даже сказал, что, случись со мной что-нибудь плохое, его убрали бы с поста, как генерала Нечаева. Арестованного майора Федотова поместили в отдельную машину и повезли прямиком в областное СИЗО. Как сказал генерал Трофимов, слишком опасно было оставлять его в изоляторе родного городка.
Возле фургончика ОМОНа сидели два мордоворота в бинтах, но Кирилла Петровича и третьего охранника к тому моменту, когда Алена вышла из дома, во дворе уже не было. О том, что произошло, мы узнали чуть позже, во время многочисленных бесед с генералом Трофимовым и следователем Смирновым из областной прокуратуры, который вел это запутанное дело.
Оказалось, ОМОН прибыл в ту ночь по звонку самого профессора Самойлова. Кирилл Петрович, едва начались взрывы, позвонил майору Федотову с просьбой о помощи. Жутко перепугавшись, майор обещал помощь прислать и хотел было поехать сам с двумя своими операми – Тимуром Алиевым и Мишей Прохоровым. Но, услышав про взрывы, умница Миша тут же позвонил своему троюродному дяде – генералу Трофимову. В результате вместо двух оперативников с майором поехал взвод ОМОНа и сам генерал, пожелавший лично возглавить сложную операцию.
Увидев подъезжающий фургон с ОМОНом, Самойлов открыл остатки ворот, чтобы освободить проезд во двор. После первого же предупреждения по мегафону он вышел из дома вместе с двумя ранеными мужиками в камуфляже. Он подвел бедняг к машине, поздоровался с майором Федотовым и сказал генералу, что напавшие на него бандиты захватили дом и пока остались внутри. Они вооружены и сдаваться живыми не намерены. Затем отвел побелевшего майора в сторону и сообщил, что тот безнадежно опоздал. Стаса убили, в лаборатории наверху следователи найдут все нужные им улики, которые позволят связать Самойлова с незаконными опытами по клонированию. Поэтому он сейчас сядет в машину и уедет, и больше в городе его никто не увидит. Против майора улик нет, но зато есть два свидетеля – Нежданова и Зубарев. Если они останутся в живых, молчать точно не станут. Так что у майора есть всего два варианта – либо бежать прямо сейчас вместе с генетиком, либо уничтожить опасных свидетелей раньше, чем они успеют дать показания. Как мы знаем, майор выбрал второй вариант.
Открытый процесс по «Делу о похищении людей и клонировании» получился громким. После первых же статей в московской прессе, которые перепечатали французская «Гардиан» и английская «Таймс», в тихий С-к приехали ученые и тележурналисты из Европы и Штатов. И вскоре во всей мировой прессе со страниц газет и журналов не сходили фотографии маленькой лаборатории на втором этаже особняка, где в морозильном отсеке хранились клонированные почки и эмбрионы, которых не могло существовать в принципе.
Тележурналисты особо полюбили стеклянный бассейн с серной кислотой, который очень эффектно смотрелся при вечерних съемках, подсвеченный прожекторами. Под прицелом телекамер в него опускали железные прутья, и они медленно растворялись, растекаясь в темной жидкости лепестками светлых цветов.
Пользовались успехом у журналистов и колоритные котопсы. Правда, в руки людям они не давались. То ли бедняг напугали взрывы, то ли они тяжело переживали утрату хозяина, но из ласковых и послушных существ они превратились в злобных, неуправляемых животных и теперь прятались в темных закоулках двора, выходя наружу только по ночам.
Самого Кирилла Самойлова журналисты именовали не иначе как Доктором Зло. По телевизору постоянно мелькали его коллеги-генетики из Москвы, которые выдавливали из себя по слову:
– Да, он всегда был странным, всецело зацикленным на науке. Если бы мы только могли заподозрить о нем ТАКОЕ…
Но ТАКОЕ не подозревал никто. Сотрудники УГРО С-ка отзывались о Кирилле Петровиче исключительно как о милом, безобидном добряке. Он готовил дома обеды и кормил голодных оперативников, всегда подменял и второго эксперта, и часто «болевшего» патологоанатома. Был готов днем и ночью ехать на любой вызов, лечил заболевших коллег и их детей в особо безнадежных случаях. Несколько офицеров, рискуя увольнением, все же сказали при телекамерах, что обязаны ему жизнью своего ребенка.