Телемак
Шрифт:
Но вот Диоклид, царь Карийский, с блистающей раной! Он обрек себя в жертву за народ свой на поле битвы. Прорицание возвестило, что в войне между кариянцами и ликиянами тот из двух народов восторжествует, которого царь падет в сражении.
Возле него – мудрый законодатель, который, дав согражданам законы, ведущие к добродетели и счастью, взял от них клятву не нарушать их в его отсутствие – и удалился, сам себя изгнал из отечества, умер бездомный на чужой стороне, чтобы клятвой заставить народ свой блюсти полезные законы на все будущее время.
Далее ты видишь Енезима, одного из предков мудрого Нестора. Смертоносное поветрие опустошало землю, и берега Ахерона ежедневно наполнялись новыми тенями. Он молил богов преложить гнев на милость
За ним видишь старца в венке из цветов. Это знаменитый Бел, царь Египетский, сочетавшийся браком с Анхиноей, дочерью бога Нила, который скрывает свой исток в недоступных, безвестных местах и разливает по берегам своим каждый год новое богатство. Он имел двух сыновей: жизнь старшего, Даная, известна тебе, от младшего, Египта, цветущее царство получило название. Бел измерял свое богатство не налогами на подданных, а изобилием и сыновней их к нему любовью.
Не умерли, как ты думаешь, сын мой, эти мирные и мудрые цари, они живы: смертью надлежит считать жизнь, которую на земле влачит в бедствиях род человеческий. Каждому из них здесь дано только новое имя. Боги да благословят и тебя добродетелью, достойной райской жизни, вовеки невозмутимой и бесконечной. Но время тебе идти искать отца. Увидишь еще кровопролитные битвы – и какая слава ждет тебя на полях Гесперийских! Помни советы мудрого Ментора, иди по пути, им указанному, и имя твое возвеличится.
Потом Арцезий привел Телемака к вратам, изводящим из царства Плутонова: врата были из кости слоновой. Сын Улиссов не мог обнять божественного старца, расстался с ним со слезами, вышел из области мрака, возвратился к спутникам, сопровождавшим его до пещеры, и поспешил с ними в стан к союзникам.
Книга двадцатая
Битва между союзниками и Адрастом.
Сеча кровопролитная.
Союзники смяты.
Телемак оживляет в них бодрость и низлагает Адраста.
Вожди между тем рассуждали, надлежало ли им занять Венузу, город укрепленный, которым Адраст завладел у соседей своих апулиян. В надежде отмщения за нападение апулияне приступили к союзу против Адраста. Для успокоения их он отдал город под охрану луканам, но подкупил и войско, и начальника, так что не луканы, а он властвовал в Венузе. Обман апулияне тотчас увидели, как только войско луканское заняло город.
Один из граждан венузских, именем Демофант, предложил втайне союзникам отворить им городские ворота ночной порой: предложение, тем более важное, что множество военных снарядов и припасов для продовольствия собрано было Адрастом недалеко от города в месте, по взятии Венузы совсем беззащитном. Филоктет и Нестор полагали воспользоваться счастливым случаем. Другие вожди, послушные чувству уважения к старцам и ослепленные пользой нетрудного предприятия, разделяли их мнение. Один Телемак по возвращении старался всеми средствами отклонить их от этого намерения.
«Я знаю, – говорил он, – что если кто заслужил впасть в сети обмана, то, конечно, Адраст, сам столь искусный в обманах. Вижу также, что, взяв Венузу, вы овладеете не чужим, а своим городом: он принадлежит апулиянам, вашим союзникам. Имеете вы к тому и повод, тем благовиднейший, что Адраст, вверив город постороннему народу, купил себе ценой золота у начальника и стражи свободу входить туда во всякое время. Наконец, я согласен с вами и в том, что, взяв сегодня Венузу, вы завтра овладеете крепостью, где хранятся все военные снаряды неприятельские, и в два дня положите конец войне разорительной. Но что лучше: победить таким образом или погибнуть? Надлежит ли отражать обман обманом? Цари, соединившиеся против клятвопреступника, чтобы наказать его за обманы, сами пойдут его же дорогой! Если дозволено нам следовать примеру его, то он не виновен, и меч на него мы обнажаем несправедливо. Но как! Неужели вся Гесперия, с сынами Греции, с героями, победителями Трои, не найдет против козней и вероломства Адрастова иного орудия, как те же козни и вероломство?
Вы клялись всем, что свято, оставить Венузу в руках у луканов. Стража их, говорите, подкуплена Адрастом. Пусть так, но она в их службе, не отложилась от них, и в войне, по крайней мере явно, не принимает участия. Ни Адраст, ни войско его не входили в Венузу, договор не отменен, а боги не забыли вашей клятвы. Тогда ли только должно блюсти данное слово, когда нет благовидного повода нарушить его? Тогда ли только хранить клятву, когда нет выгоды от клятвопреступления? Но если бы уже не удерживали вас ни страх божий, ни любовь к добродетели, то должны остановить вас собственные ваши слава и польза. Показав несчастный пример нарушать данное слово и прекращать войну преступлением клятвы, чем вы оградите себя от войны после такого вероломства? Будет ли сосед, который невольно не возненавидел бы вас, опасных соседей? Кто прибегнет к вам, теснимый нуждой? Что вы представите в залог искренности, когда захотите убедить соседей в чистоте своих намерений? Договор? Но торжественный договор теперь вы же нарушите. Клятву? Но кому не будет известно, что боги не страшны вам, когда вы надеетесь обратить клятвопреступление в свою пользу? Тогда вы найдете в мире так же мало безопасности, как и в войне. Всякое ваше действие будет почитаемо предвестием войны, явной или скрытной. Вы будете вечными врагами соседних с вами народов. Все то, где требуется честность и добрая вера, сделается для вас невозможным. Вы отнимете сами у себя всякий способ уверить других в истине своих обещаний.
Но с малым чувством правоты и с некоторым предусмотрением собственной пользы вы должны остановиться на уважении гораздо еще сильнейшем: нарушение договора подорвет все основания настоящего вашего союза, и враг ваш восторжествует.
Вожди, оскорбленные, требовали от Телемака ответа, как он мог говорить, что предприятие, которого успех так верен, могло расстроить союз?
– Можете ли вы полагаться друг на друга, – отвечал он, – когда разорвете единственную связь всех общественных соотношений – добрую веру? Если примете за правило, что для выгоды можно нарушать верность и честность, будет ли между вами взаимное доверие, когда любой из вас легко может найти свою выгоду в нарушении данного слова, в обмане? Что тогда будет с вами? Кто не захочет коварством предварить коварство соседа? К чему союз столь многих народов, когда они положат в общем совете, что каждому вольно мимо всех условий внезапно напасть на соседа? Недоверчивость породит раздор и кровавые брани. Не нужно будет Адрасту приходить к вам с мечом в руке: вы станете сами себя терзать и оправдаете его вероломство.
Мудрые и великодушные венценосцы! Пастыри народов, просвещенные опытом! Не отвергните совета от юноши. Если бы постигли вас величайшие бедствия, которыми война часто карает род человеческий, вы могли бы еще подняться неусыпным трудом, несокрушимой доблестью: истинное мужество никогда не падает духом. Но если вы ступите шаг за межу доброй веры и чести, утратите то, что никогда уже к вам не возвратится, ничем тогда не восстановите доверия, необходимого для успеха во всех важных предприятиях, и, сами показав пример презрения добродетели, бесполезно будете другим говорить ее именем. Чего вы боитесь? Что еще нужно вам для вашей доблести, и соединенным силам столь многих народов? Пойдем с мечом в руке и, если так суждено, погибнем. Смерть на поле боевом лучше бесчестной победы. Адраст, клятвопреступник, в наших руках, когда мы возгнушаемся подражать ему в низких кознях и вероломстве.