Телевидение
Шрифт:
Перерезанный шарф перестал давить на грудь и угрем соскользнул в поток густой жижи. Денис подтянулся и взобрался на решетку. Переступая по ее ячейкам и ежесекундно соскальзывая, он добрался до стены, спрыгнул на сухое пока еще дно штольни и, обессиленный, припал к Наташе, которая стояла с фонариком в руке и, немая от ужаса, наблюдала все происшедшее.
— Он меня… Асам… Он меня… Второй раз уже… Спас… А сам… — прерывисто дыша, пытался высказать Денис все, что думал о человеке, поведшем их к спасению и погибшем за них.
Они оба как подкошенные опустились
Очнулся Денис оттого, что пальцев его безвольно опущенной руки коснулось что-то живое и мохнатое, и тут же вскрикнула Наташа:
— Ой, кто-то меня задел! Крыса! Сейчас укусит! Они вскочили, затопали ногами. Хованский зажег фонарик. По дну штольни действительно пробегали, поблескивая мокрыми спинками, крупные, размером с месячного котенка, грызуны. Их светлые хвосты волочились по полу, оставляя на нем темные дорожки.
Но Наташа напрасно боялась укуса — крысам было не до них. Они спасались точно так же, как люди, указывая им верное направление к спасению.
Денис коротко мигнул вспышкой вслед зверькам, чтобы осмотреть дорогу впереди. Штольня поднималась под небольшим углом. Посередине ее вогнутого пола была проложена узкая дорожка, сваренная из металлических прутков и напоминающая стремянку, упавшую на землю. По ней-то и предстояло подниматься наверх. И чем скорей, тем лучше, потому что их ног уже стали касаться всплески поднимающейся воды.
— Мы пойдем в темноте, — сказал Денис. — Нужно беречь батарейки. Дай мне конец твоей косынки и ступай за мной. Если я упаду или куда-нибудь провалюсь, ты успеешь остановиться.
— Нет, ты уж не падай больше, пожалуйста, — у меня сердце не выдержит.
— А ты тогда рванулась к нам, чтобы помочь? Думаешь, справилась бы?
— Нет. Я просто хотела прыгнуть сразу за вами. Чтоб не мучиться…
— Глупенькая. Всегда нужно биться до последнего, даже если ты осталась одна. Помнишь историю про двух мышей в банке со сметаной?
— Я буду помнить всю жизнь историю про двух людей в тоннеле с мышами, точнее, с крысами. Если мы выживем, конечно.
— Ну вот, говорят, надежда умирает последней. А по-моему, последним умирает чувство юмора. Значит, ты не безнадежна. И шагай уверенней — крысы бегут не по этой лесенке, а по гладкому полу. Так что тебе нечего бояться.
Подъем был не круче, чем у пандусов для инвалидов, которые стали появляться в некоторых питерских подземных переходах, но Наташа с Денисом быстро устали. Во-первых, потому, что идти пришлось в полной тьме, и они спотыкались буквально на каждом шагу о металлические прутки. Во-вторых, они вымотались от предыдущих испытаний, и единственное, о чем мечтал каждый из них, — это лечь и заснуть. В-третьих, оба были абсолютно мокрыми. Вода все еще стекала с их одежды, и обдуваемая потоками воздуха из тоннеля промокшая ткань постепенно превращалась в леденящие латы, сковывающие и без того дающиеся с трудом движения,
Денис понял, что долго им не продержаться. Словно в подтверждение его опасений, сзади раздался тяжелый вздох, и косынка в его руке свободно повисла.
Денис зажег фонарик. Наташа лежала на полу с открытыми глазами. Значит, она не потеряла сознание, а просто обессилела.
— Денис, — чуть слышно прошептала она, — давай сделаем так: я тут полежу немного, а ты пойдешь один, доберешься до людей, и вы придете за мной. А я только немного посплю. Ну совсем чуть-чуть.
— А крысы? — решил он напугать ее.
— Ты же сам сказал, что им не до нас.
— А если вода поднимется сюда?
— Тогда я встану и пойду за тобой.
— Нет, ты встанешь сейчас, и мы пойдем вместе. Порознь в таких ситуациях погибают, понимаешь? Пока мы вместе, каждый из нас идет ради другого. Врозь же человек отвечает лишь за себя и перестает бороться. Черт возьми, ведь не даром же Славка жизнь за нас отдал! Вставай, ну!
Последний аргумент заставил Наташу послушаться, и она снова побрела в темноте, но конец косынки в руке Дениса стал натягиваться все туже и туже. Вскоре он уже тащил девушку за руку, чтоб она не потеряла равновесия. Потом и это перестало помогать, и Наташа мягко упала на холодный бетон, даже не вскрикнув.
Еще одна бесценная вспышка фонарика осветила ее осунувшееся лицо с сомкнутыми веками и полуоткрытым ртом, из которого вылетали редкие, почти совсем прозрачные клубочки пара — заметно холодало. Все усилия Дениса привести ее в чувство не увенчались успехом. Тогда он в несколько приемов, как когда-то на студенческой халтуре — мешки с картошкой, взвалил тело девушки на плечо и тяжело зашагал вперед и вверх, изредка помигивая фонариком. Упасть с такой ношей, становящейся ему почему-то все дороже, он никак не мог.
Екатеринбург
— Хватит бухать, — рявкнул Тима, обводя товарищей тяжелым взглядом. — Не для того собрались.
У Вани Болгарина дрогнула рука, и он послушно поставил на стол стопку с недопитой водкой. Алик и Бык торопливо опустошили свои стаканы.
— Итак, что мы имеем на сегодня? — вопросил Тима. — Мы имеем один отсос. Неделю назад на меня вышел Гуровин. Плачет и просит денег.
— Хрен ему, — перебил его Миша Бык. — На хер нам этот канал?
— Не перебивай, когда старшие говорят, — не глядя на Быка, сказал Тима. — Канал мне по фигу. Мне нужны бабки.
Он замолчал. Над столом нависла долгая пауза. В зале народу было немного: мода на посконно русские рестораны среди состоятельных людей постепенно проходила. Здесь, правда, по-прежнему праздновали пышные свадьбы и юбилеи, но в будние дни посетителей становилось все меньше и меньше. Бизнесменам надоели расстегайчики с грибами и суточные щи, они теперь питались по науке — берегли здоровье, которого на их короткую жизнь и так хватало с лихвой.
Сегодня у ресторанной обслуги праздник. После длительного перерыва в “Коромысло” заявилась компания Тимура Пинчевского.