Теллурия
Шрифт:
Рихард оборачивается, движется по толпе назад. Высокая, мускулистая Гргич идет в окружении своих подруг-амазонок, таких же рослых и мускулистых. Они одеты в костюмы эльфийских воинов из “Властелина колец”.
– Здравствуйте, Сабина! Рихард Шольц, РВТВ. Я и наши телезрители рады видеть вас, героиню бохумского “котла”, здесь, в этой праздничной толпе!
– Приветствую всех достойных, – гордо, с чувством собственного достоинства поднимает руку Сабина.
Ее подруги тоже поднимают руки.
– Как ваша новая рука?
– Она еще не моя, но уже вполне повинуется, – улыбается Сабина.
– Дорогие телезрители, если кто не помнит
– Я счастлива, что зло было повержено, что черная башня с Всевидящим Оком рухнула. Мы завалили ее!
Подруги-амазонки издают боевой клич.
– Прекрасно! Талибанский Саурон повержен, народ ликует! Сабина, что бы вы пожелали нашим телезрителям в этот день?
– Я желаю всем жителям нашего Рейнского королевства Золотого Ветра, Чистого Берега и Новой Зари. За Новую Зарю!
– За Новую Зарю! – кричат амазонки.
– Прекрасный клич бохумских валькирий! Мы не забыли его! Сабина, вы уже вернулись в родной Бохум?
– Мой дом на Аспае разрушили орки, возлюбленная Бруст сожжена в крематории гоблинов, крылатая Сильвия встретилась с Вечностью, золотоволосая Маша бежала в Америку. Но я держу Жезл, я сняла Белый Покров с Нефритовых Врат, я верю в Преодоление Серого Тумана. Как и прежде, мы плывем по Реке Чистой Любви.
Подруги Сабины издают Зов Валькирий.
– Прекрасно! Уверен, что ваша Река Чистой Любви сегодня впадает исключительно в Рейн! Сабина, прекрасные амазонки, будьте счастливы! От имени всех телезрителей я целую вашу прекрасную обновленную руку, руку новой, мирной жизни!
Опускается на колено перед Сабиной, целует ей руку.
– Рихард, справа, справа, справа! – зудит Замира. – Цветан Мордкович!
– Друзья, смотрите, кто оказался совсем рядом! Цветан Мордкович, прославленный ас, воздушный гусар, защищавший небо нашей страны, наносящий жалящие удары с воздуха! Привет, Цветан!
– Привет!
– Вы с семьей, она у вас такая большая!
– Да, мы сегодня здесь всей командой!
– Что вы, герой неба, можете сказать нашим телезрителям?
– Я очень рад, что сегодня здесь, вместе со всеми…
– Наконец на земле, да?
– Да, на земле, с моими родными, со всеми, кого я защищал.
– Благодаря вам мы сегодня можем спокойно ходить по этой земле, не опасаясь бомбовых ударов, не боясь взрывов и свиста пуль. Над Кельном больше не воет сирена воздушной тревоги. Цветан, это благодаря вашим воздушным подвигам! Вы лично сбили четыре талибских самолета, четырех стервятников, терзающих наше мирное небо.
– Да, что-то получилось. Главное, что меня не сбили. Небо помогало.
– А небо-то какое сегодня, Цветан! Как по заказу – ни облачка!
– Небо прекрасное, мы все очень рады…
– Что темные тучи рассеялись, да?
– Да, что теперь все хорошо…
– Что в небе только солнце, да? И никаких черных силуэтов!
– Да, мирное небо – это хорошо.
– Здорово сказано, Цветан. Вы хотите передать привет однополчанам эскадрильи “Вестфальский сокол”?
– Да, парни, да, гусары Воздуха, я вас всех помню и люблю! Мы победили! Да здравствует карнавал!
– Да здравствует карнавал! Спасибо, Цветан! Друзья, а сейчас мы идем к троллям!
– Рихард, стоп, продолжает Фатима, ты свободен.
Рихард снимает со своего плеча кусок умного пластика, сминает, убирает в карман. С трудом выбирается из толпы, выходит на Фильценграбенштрассе, находит свой самокат, отстегивает, встает на него и катит по набережной до самого дома. Входит в подъезд, поднимается на третий этаж, открывает ключом дверь, входит в прихожую, снимает пиджак.
Голос Cильке, его жены (усиленный динамиком).
Это ты?
Рихард (вешая пиджак). Это я.
Голос Сильке.Есть хочешь?
Рихард. Очень.
Голос Сильке. Без меня.
Рихард. Ты уже?
Голос Сильке. Я еще.
Рихард проходит в небольшую кухню со старой обстановкой, открывает старомодный холодильник, достает бутылку пива, открывает, пьет из горлышка. Смотрит в холодильник, достает рисовую чашку, наполненную не очень свежим куриным салатом, пару сосисок. Кипятит чайник, кладет сосиски в кастрюльку, заливает кипятком. Стоя ест салат, откусывая от рисовой чашки, глядя в окно. За окном – узкий двор со старым каштаном, ржавыми велосипедами и переполненными мусорными контейнерами. Покончив с чашкой и салатом, достает из кастрюльки сосиски и быстро поедает их, запивая пивом. Опорожнив бутылку, ставит ее в пластиковый ящик для пустых пивных бутылок. Берет яблоко, откусывает, выходит из кухни, проходит по узкому коридору, заходит в туалет, мочится, держа яблоко в зубах. Потом замирает, словно оцепенев. Выплевывает недоеденное яблоко, злобно стонет, резко выходит из туалета, хлопнув дверью, застегиваясь на ходу, бормоча: “Дерьмо, дерьмо, дерьмо!”, почти бежит по коридору и попадает в единственную комнату его квартиры. Комната заставлена антикварной мебелью, которую, судя по всему, часто перевозили с места на место. Некоторые вещи запакованы в пластик. На овальном обеденном столе стоит стеклянный домик. Это дом Сильке, маленькой симпатичной блондинки со стройной фигурой. Ее рост не превышает трехсотмиллилитровую пивную бутылку. Сильке качается на миниатюрном лыжном тренажере, стоящем в мансарде ее домика. На ней спортивная одежда. Слышно, что в домике звучит ритмичная музыка. Рихард почти подбегает к столу, опирается руками о столешню, нависая над домиком.
Рихард. Сильке, мне нужен гвоздь!
Сильке (продолжая двигаться). Хорошая новость.
Рихард. Мне нужен гвоздь!
Сильке. Дорогой, это скучно.
Рихард (кричит). Мне нужен гвоздь!
Сильке. Ты сотрясаешь мою крышу. Она может поехать.
С трудом сдерживаясь, Рихард садится на стул, кладет на стол сжатые кулаки.