Тело архимага
Шрифт:
По ходу пьесы выяснилось, почему схватили Мартонию. Когда меня оправдали, жаба перепугалась и пыталась сбежать. Дура. Кодекс надо читать. По закону Валариэтана попытка бегства приравнивается к признанию вины. Теперь ей не отвертеться.
Но я до сих пор не могу понять, почему она в это влезла. Какой ей от всего этого прок?
За то, что это месть, я не дам ломаного гаста. Любовь? К кому, к Ригодону? Не смешите мои тапочки. Остаются власть или деньги. Жаба должна была рассчитывать сорвать банк для того, чтобы пойти на такой риск — связаться с темными заклинаниями. А что
Ал уверяет, что все понял из моих рисунков, у Игеррана тоже есть свои соображения. Одна я, как дура, нахожусь в недоумении. Где-то я читала, что есть такой принцип сыска: ищи, кому выгодно. Тут получилось, что выгоду вся эта история не принесла никому, кроме Ригодона, да и то случайно. Натравливая всю эту шайку-лейку на Гиаллена, Кориолан должен был иметь в виду кого-то, кто займет его место. И это, зуб даю, был не Ригодон.
Пока я таким образом размышляла, сегодняшнее заседание Совета было закрыто и мы с Алом вернулись в нашу квартиру. Уже на входе я вспомнила, что готовой пищи практически не осталось, и пригорюнилась. Но муж мой меня подбодрил, сообщив, что заказал обед из ресторана. Эх, пропадай пропадом моя экономность и практичность! Гулять так гулять!
Вместо того, чтобы тащиться на кухню и вставать к станку, я отправилась в ванну и хорошенько вымылась. Затем вышла в гостиную, где за накрытым столом меня ждал Гиаллен, завернутая в теплый халат. Хотела сесть за стол, но мне не дали.
Ал притянул меня к себе на колени, обнял и начал ласкать, жарко шепча:
— Мели, ты не представляешь, как мне с тобой хорошо. Вот так сидеть, греться твоим теплом, вдыхать твой запах, чувствовать вкус твоих губ… Я становлюсь целым, Мели. Я снова владею своим телом и наслаждаюсь этим. Я живой!
Если для того, чтобы чувствовать себя живым, ему надо со мной обниматься, я всегда пожалуйста. Ничего не пожалею для его счастья, тем более что мне и самой это нравится, да и все остальное тоже. А еду нам пусть специально обученные люди готовят. Вот сейчас поцелую Ала еще разочек и сядем ужинать.
Назавтра нас опять разбудил Аристарх. Неужто булочки так понравились? Вот как раз сегодня их у меня нет. Не пекла. Есть только омлет и сухие коржики.
Вредный архимаг отказался от угощения, зато сел напротив Ала за стол и стал портить нам аппетит, занудливо излагая трудности, с которыми столкнулся новый состав Совета.
Можно подумать, не могучие маги, а дети малые, которые остались без взрослых и теперь не знают, как вскипятить чайник.
На самом деле все сводилось к тому, что Совету без моего мужа не выжить. Пусть он все бросает и занимает свое кресло. Ал же ерзал, отводил глаза, но не соглашался. Наконец мне это надоело и я влезла без спроса:
— Уважаемый Аристарх, дайте нам спокойно позавтракать. Уверяю Вас, несварение и язва желудка у арихимага Гиаллена никак не помогут Совету наладить работу. Обещаю Вам: он сегодня же все обдумает и даст Вам свой ответ.
— Положительный?
— Не обещаю. Но Вы его примете, какой бы он ни был, и больше с этим приставать не будете.
Аристарх кивнул, подтверждая договоренность, извинился и ушел, отказавшись от чая. Я дождалась, когда Ал насытится, затем подошла, положила руки ему на плечи и спросила тихонько:
— Ты не обиделся?
— На что, Мели? Ты все правильно ему сказала. Так я и поступлю.
— Ал, ты хочешь вернуться в Совет? Если да, я не стану возражать.
— А если нет?
— Обрадуюсь. Кажется, я объясняла тебе, почему не хочу здесь оставаться.
Он медленно поднялся, обхватил меня, скользнув обеими руками под ткань халата, и зашептал в самое ухо:
— Девочка моя, я тоже не хочу. Ни за что. Мы уедем, как только сможем. Не бойся, я не заставлю тебя тут торчать до бесконечности, оправдываясь долгом и великими делами. Что может быть важнее, чем сделать счастливой свою жену?
Заседание началось с самого утра. Нас в Гиалленом пропустили в зал и посадили в углу, где нас не могли видеть дававшие показания.
Видно, наконец Совет решился взяться за это дело как следует, поэтому и вызвал всех, кто мог пролить хоть какой-то свет на события чуть ли не годичной давности. В Круге Истины по очереди побывали практически все мои сослуживцы. Знали они немного, но зато очень хорошо осветили расстановку сил в отделе.
Грустно узнать, что ты всегда была полной дурой. Мне-то казалось, я умна и предусмотрительна, вижу всех насквозь… На сама деле такого наивного создания свет не видывал. Мне жаба с пиявкой казались воплощением зла! Ха! Остальные ничуть не лучше. Мелкий пакостник Арсент, гнусный интриган Белон, Герион, который в лицо прикидывается добрым дядей-раздолбаем, а за спиной обливает тебя грязью. Они меня не видели и в словах себя не стесняли. Столько гадостей зараз редко удается услышать.
Ал, чувствуя мой гнев, боль и отвращение, прижал мою голову к своей груди и гладил по волосам, чтобы успокоить. От него шло такое надежное тепло, что я смогла сдержаться, не выскочить из своего укрытия и не заехать никому в морду.
Вот еще одна причина, по которой я хочу отсюда уехать. Не смогу больше видеть никого из них.
После обычных свидетелей вызвали Мартонию. Жабу привели два дюжих молодца, отцепили от ее наручников цепи (наручники обычные, не такие, какие в свое время пытались надеть на меня) и втолкнули в Круг.
Председательствующий Дионсий начал задавать ей вопросы:
— Ваше имя и звание?
— Магистр Мартония Заградская.
— Ваш род занятий?
— Я магистр в Отделе Эликсиров, занимаюсь эликсирами послойного очищения.
Надо же! И мне ЭТО навязали в научные руководители? Эликсиры послойного очищения известны с древних времен, их применяют при реставрации или если надо прочитать то, что безнадежно закрашено и замазано. Их можно улучшать, но незначительно. Значимых открытий на этом фронте ждать не приходится. Понятно, почему я никогда не видела имени Мартонии в современной научной литературе. Такие работы приняла бы в лучшем случае «Бытовая алхимия», журнал, где печатались все, кого в более серьезные издания не брали.