Телохранитель для убийцы

Эл Софья

«Серьезно, Рокс, я мог даже не возвращаться – ты бы не заметила. Подумай над этим».

Пальцы автоматически начали отбивать ответ, но я тут же остановила себя. У него есть время поспать до шести. Раньше я его не трогаю, таков уговор. А от звука уведомления может и проснуться. Скрипнув зубами, удалила, тут же блокируя экран и откидывая голову на спинку сидения. Семнадцать лет. Каких-то пара месяцев, и Питер станет совершеннолетним. И несмотря на то, что употреблять алкоголь по закону его родной страны ему нельзя еще три года, на законодательном уровне он взрослый.

А это может повлечь за собой тонну неприятных последствий.

Наблюдая

за мелькающими в окне домами, я думала, куда испарились пять лет. Из маленького мальчика Питер превратился в привлекательного юношу, который вдобавок ко всему этим бессовестно пользовался. Хотя ему было в кого. Ладонь сильнее прижалась к сиденью, пальцами впиваясь в дешевый чехол из экокожи. Нет причин для беспокойства, Роксана Андреевна. Это первое время меня потряхивало, пока переводила его из школы в школу, устраивая чуть ли не слежку за каждым родителем и учителем. Все казалось подозрительным. Каждый, кто хотя бы кинул взгляд в его сторону. Но наши документы исправно принимали везде, а после переезда в мегаполис, как это часто бывает, старые связи рвались. Никто неотрывно не наблюдал за нашей жизнью, и мы просто растворились среди сплошного потока мелькающих вокруг лиц.

– Ваше лицо кажется мне знакомым, – осторожно произнес таксист в попытке завязать разговор, – а платье выглядит дорогим. Я случайно не видел вас по телевизору?

Мужчина приятной славянской внешности, лет сорока пяти, с седеющими русыми волосами и гладко выбритый. На правой руке блестит потускневший ободок обручального кольца, когда пальцы соскальзывают на рычаг переключения передач, тут же возвращаясь обратно. Пустой стаканчик от кофе с наклейкой «Drive» покачивается в подстаканнике. Футболка натягивается от давно наметившегося живота, когда водитель тянется приоткрыть окно. Он просто шутит в попытках согнать надвигающийся сон. Вежливо улыбаюсь, удобнее устраиваясь на сиденье.

Я научилась различать реальные подозрения от параноидальных мыслей.

– Можете закурить, – киваю, прикрывая глаза, – только окно пошире откройте.

Сквозь опущенные ресницы вижу, как водитель бросает изумленный взгляд в зеркало заднего вида, разглядывая меня.

– Да я не то чтобы, – виновато улыбается водитель, а я вздыхаю.

– У вас очень аккуратные руки для мужчины, – посылаю ему ответный взгляд, – поэтому видно пожелтевшие ногти. Ладонь все время соскальзывает туда, где стоит стаканчик, – киваю на покачивающийся картон, – видимо, там обычно лежат сигареты. Ну и подрагивающие пальцы и приоткрытое окно. Видимо, когда хочется спать, закуриваете, – мужчина поджимает губу, кивая головой, – ну так не будем рисковать моей безопасностью в угоду вашему здоровью.

– А еще что-то можете сказать? – водитель заинтересованно прищуривается, отчего морщины тут же прорезаются в уголках глаз.

– Машина не ваша, сидение явно для вас некомфортно и на светофорах все время ерзаете, женаты давно, кольцо плотно впивается в палец, пальцы были тоньше до свадьбы, работа какая-то не пыльная, но платят мало, поэтому вы – здесь. Ну и привычку бросали уже не раз, отсюда бегающий взгляд и попытка не сознаться в том, что курите, словно врете самому себе, – пожимаю плечами, окончательно расслабляясь.

Водитель смеется, а я обхватываю себя руками. Щелчок зажигалки, и в нос рвется противный табачный дым. Отвыкла, надо же. Закрываю глаза и медленно выдыхаю. По пустой Москве доберемся быстро. Но можно позволить себе пару минут

сна.

Трешка на юге Москвы встречает заливистым храпом отца из дальней комнаты. После того, как удалось его закодировать и отвадить от пагубной привычки, было решено продать родительскую квартиру и купить жилье на троих. По факту в эту квартиру его денег вложено гораздо больше, чем наших. Аманда заранее была согласна на любые мои решения связанные с будущим Питера, но все равно каждый раз, заходя сюда, я чувствовала, что не дома.

Слишком много здесь было его. Деньги, сын. Даже его запах преследовал меня, впитавшись, кажется, в сами обонятельные рецепторы. Громко звякнули ключи, столкнувшись с полом, выскользнув из ослабших пальцев. Стук привел в чувство. Скинув орудие пыток, что мы, девушки, называем «ой, мамочки, они такие удобные, как тапочки» со стоном размяла затекшие пальцы. Почти пять. Заглянув в комнату, быстро подхватила чистое полотенце и белье со свежей спортивной одеждой.

Жизнь вновь вошла в свое русло, стоило попасть под струи душа. Дальше все по расписанию. Умыться, освежиться, проснуться. Высушив голову, запихнула наушники, заправив провода под майку. Обязательный ритуал – стакан воды. Приготовить завтрак отцу (конечно, может сам, но ему приятно, а мне не сложно), подготовить одежду к выходу (все, что без пятен и не старее вчерашнего – подходит). Подпевая Леве Би-2, активно двигалась по комнате, собирая оставленный вчера беспорядок. Помыть гору посуды (вчера была моя очередь, а я пропустила) и со счастливой улыбкой мамочки из американских фильмов распахнуть дверь великовозрастного сыночка.

Вчерашний вечер удался не только у меня. Учитывая, что Питер писал мне в два часа ночи, а в комнате стоит тяжелый запах, я все же где-то свернула не туда в его воспитании. Вздохнув, распахнула окно, подпирая створки, позволяя прохладному весеннему воздуху проникнуть в комнату. Новый «Айфон» Питера тут же завибрировал на тумбочке, а рука метко, одним движением, вырубила будильник. Как бы не так.

Усмехнувшись, резко дернула Питера за ногу, заставляя тут же подпрыгнуть на кровати, недоуменно осматриваясь. Да, помяла подростковая жизнь моего красавчика. Дыхание тяжелое, с лица все еще не сошли следы от подушки, а глаза прищурены, пытаются защититься от света. Сфокусировавшись на мне, Питер обреченно застонал, вновь проскальзывая под одеяло.

– Рокси, будь хорошей мамочкой, пять минут, – блеет ребенок-переросток, пряча голову под подушку, – и вообще, я заболел.

– Чем это? – выдергивая подушку и откидывая ее в сторону, приседаю на корточки, заглядывая в бесстыжие зеленые глаза. – Воспалением хитрости?

– У меня моральная травма. Мой опекун издевается над детьми, – рычит Питер, резко садясь на кровати, – женщина, ты в курсе, что с такими замашками останешься старой девой?

– А ты – дрищем, – киваю на его достаточно развитое тело, – померкнешь перед Маратом, и утащит он твою Аленушку.

Это работало всегда. Юное влюбленное сердце способно творить чудеса. Учиться лучше, чтобы покорять знаниями первую красавицу и отличницу в школе, просыпаться после вечерних гуляний на пробежку, поддерживать относительно здоровый образ жизни. В общем, воспитываю как могу, никто меня не учил.

В этот раз тоже сработало.

– Престарелая шантажистка, – скрипит зубами Питер, но откидывает одеяло, – время?

– Без пяти, – невозмутимо говорю я, направляясь к выходу, – в шесть выходим.