Телохранитель
Шрифт:
У Шона были светлые волосы, зеленые глаза и нежная бледная кожа, мгновенно обгоравшая на солнце, вместо того чтобы покрываться золотистым загаром, в то время как Гарри и Эм приобретали на пляже ореховый цвет. В четырнадцать лет ему стало ясно, что он унаследовал фигуру и рост матери — за последние два года из самого низкорослого мальчика в классе он превратился в одного из самых высоких. По правде говоря, при таком росте — пять футов одиннадцать дюймов — его легко можно было принять за ученика старших классов.
По-видимому, та рыжеволосая девушка так и подумала, когда остановилась на пляже поболтать с ним.
Шон надел очки и слегка отступил назад. Мускулы на его груди и ногах были сильными и крепкими, хорошо развитыми после двух лет посещения танцкласса. До того как они с Эм переехали в дом Мардж в Колорадо, он играл в бейсбол в Малой лиге и добился успеха. Шон был собранным и отлично бегал, но сердце его не участвовало в игре — он и играть-то пошел в бейсбол, потому что Кевин и Гарри игру любили до одурения, а он обожал их обоих. Он бы прыгнул в кишащую акулами воду, только чтобы оказаться поближе к ним, если бы им вздумалось развлекаться таким образом. Конечно, бейсбол был не так уж плох, и все же его эта игра не волновала. Но танцы: балет, джаз или степ, не важно что, — все это он любил и в этом достиг немалых успехов. Хорошо, что он получил роль Искусника в школьной постановке мюзикла: десятки ребят пробовались, но как только он начал танцевать, то по лицу миссис Джексон сразу увидел, что подошел.
Тетка убедила его позвонить Гарри и рассказать о том, что он получил роль в шоу, но Шон этого не сделал. Он больше не мог этого вынести: снова оставлять сообщение на автоответчике отца. Он и не стал ему сообщать о мюзикле, чтобы не огорчаться оттого, что Гарри не появится на представлении. Да отец все равно бы не приехал, даже если бы Шон позвал его, — он был в этом уверен.
— Могу я сама выбрать новое имя? — спросила Алессандра.
— Безусловно, можете, — заверил Джордж. — У вас уже есть что-нибудь на примете?
— Я всегда хотела, чтобы меня звали Фрайди, — застенчиво призналась она.
Гарри чуть не подавился своим сандвичем.
— Так звали героиню книги, которая мне очень нравилась.
Фрайди. Гарри смотрел на Джорджа округлившимися глазами.
— Отлично, — сказал он голосом, полным сарказма, как только ему удалось проглотить свой сандвич. — Вы вступите в стройные ряды пятидесяти восьми Фрайди в маленьком городишке в штате Огайо, городишке, где мы вас поселим.
— В Огайо? — с ужасом спросила она.
Господи! Ну как с ней говорить? Она не понимает шуток. Гарри старался ожесточиться, отказываясь признать, что каждый раз, когда его взгляд встречал чистую синеву ее глаз, он ощущает физический ответ ее тела, будто что-то щелкает у нее внутри.
— В Огайо, — повторил он. — Или в Индиане. А возможно, в Иллинойсе. Вам гораздо легче будет стать неприметной на Среднем Западе, чем на Юге. Если, конечно, вы не пожелаете научиться говорить с южным акцентом.
— Я сумею, — ответила она, с вызовом встречая его взгляд.
Гарри не смог сдержать улыбки. Да уж конечно, сделать это для нее пара пустяков.
— Это труднее, чем вы думаете, миссис Ламонт.
— Знаю, — спокойно ответила она. — Я ведь выросла на острове, в Массапикуа-Парк, и почти полгода брала уроки ораторского искусства, чтобы избавиться от своего акцента.
Странно, в ее досье было сказано, что она родилась в Коннектикуте, и Гарри был уверен, что почти всю жизнь Алессандра прожила в округе Фэрфилд, штат Нью-Джерси, где посещала частную школу, брала уроки игры в теннис и говорила, с рождения в совершенстве воспроизводя округлые, богатые звучанием гласные.
Массапикуа-Парк был местом обитания среднего класса — почему же об этом ничего не было сказано в ее досье? Гарри взял себе это на заметку, чтобы позже выяснить, кто там напортачил и сделал такую грубую ошибку.
— Мы должны посоветоваться с руководством Программы защиты свидетелей до того, как узнаем точно, куда они отправят вас, — сказал Джордж Алессандре. — Что касается имени… — он покачал головой и улыбнулся с извиняющимся видом, — Фрайди не подойдет.
Гарри был еще более прямолинеен и категоричен:
— Они выберут что-нибудь совершенно благопристойное и ординарное. Например, Барбара Конвэй. Это имя — как раз то, что надо.
Синие глаза уставились на него с неподдельным ужасом.
— Они также заставят вас остричь волосы, — безжалостно продолжал он, — и, вероятно, перекрасят в каштановый цвет. Вашу манеру одеваться тоже изменят: одежда должна быть более приемлемой для Барбары Конвэй — для этого подойдут юбки до колена тускло-оливкового или синего цвета, а также прочные крепкие башмаки, хлопчатобумажные блузки с застежкой до горла и все остальное в этом же роде.
Алессандра посмотрела на него так, будто он описывал ей ужасы Армагеддона.
Джордж деликатно отер рот салфеткой.
— Да брось ты, Гарри, у тебя будущее выглядит гораздо хуже, чем на самом деле. К чему все это?
Алессандра с надеждой обратила свой взор к Джорджу.
— Значит, на самом деле все не так страшно? Мне не придется красить волосы в другой цвет?
— Сделаете это, если вам дорога ваша безопасность, — настаивал на своем Гарри. — Распрощаетесь навеки с Алессандрой Ламонт и станете Барбарой Конвэй.
— Но что хорошего в безопасности, если мне придется превратиться в кого-то, кем я не хочу быть?
Гарри пожал плечами.
— Выбор за вами. Хотя мне все кажется довольно ясным, когда приходится выбирать между короткими темными волосами и уродливыми башмаками или пулей в голове… Думаю, в этом случае темные волосы и безобразная обувь имеют больший шанс.
По выражению ее лица он понял, что ему не удалось убедить ее, но спорить она больше не стала. В течение нескольких минут они ели молча, потом Алессандра заговорила снова.