Телохранитель
Шрифт:
Метрдотель отодвинул ее стул, а Герберт Остроу тихо произнес:
— Вы стали совершенной красавицей! Даже не мог себе представить, что человек способен так измениться, и совершенно ошеломлен. Вы, кажется, сменили прическу.
Она снова улыбнулась:
— Да вот, начала транжирить деньги.
Ее ответ развеселил Герберта:
— И каковы ощущения?
Франческа вздохнула:
— Довольно любопытно.
Метрдотель стоял, почтительно склонившись, вся его фигура выражала исключительное внимание к ее особе.
— Вы приглашали меня на салат из лобстера, но я бы предпочла соевый паштет с соусом из спаржи и стакан морковного сока.
— Думаю, вы
Франческа заколебалась. Если она позволит себе забыть о диете и соблазнится на все эти гастрономические изыски, то через какое-то время не сможет надеть привезенные из «Золотых Ворот» туалеты. Пять с половиной фунтов были сброшены ценой таких усилий, что Франческа не хотела, чтобы они пропали даром.
Внимательно изучая меню, Франческа краем глаза заметила Джона Тартла, сидевшего за угловым столиком так, чтобы все время держать ее в поле зрения. Поначалу метрдотель принял его, одетого в легкий летний костюм, белую рубашку и галстук в полоску, за ее мужа.
Обед с Гербертом Остроу удался. Франческа наслаждалась его остроумием, ощущая, помимо всего прочего, чувство облегчения от того, что покинула «Золотые Ворота».
Когда наступила очередь десерта и появилось специальное меню, то, взглянув мельком на бесконечное перечисление сладостей, все эти взбитые сливки, «наполеоны» и лимонные торты, Франческа отрицательно покачала головой. Она была довольна собой, тем, что смогла проявить силу воли и не поддаться искушению.
Франческа рассказала Герберту Остроу, что полудила приглашение в «Сихэмптон», дом миссис Карлтон Хэмптон. Эту даму, которой шел девятый десяток, называли не иначе, как «королева Палм-Бич».
— Вам повезло. Есть люди, которые всю жизнь мечтают получить приглашение от Квинни Хэмптон, — заметил Герберт. — Обязательно навестите ее. Не упустите случая.
— Даже не знаю, — тихо произнесла Франческа. — Я вообще-то собиралась пожить уединенно. Я просто не создана для светской жизни. Мне не позволят забыть, что я всего лишь дочь шофера, недавняя служащая. И совершенно понятно, что меня приглашают на чашку чаю для того, чтобы поглазеть на нечто любопытное.
— Ну и что в этом такого? В Палм-Бич живет разношерстная публика. Его, конечно, строгие дамы, слепо соблюдающие традиции, не хотят допускать в свой узкий круг откровенных выскочек. И это не так уж плохо. Эти леди поддерживают определенные правила общественной жизни, которые держатся десятилетиями. Правда, традиции, как и нравы, постепенно меняются. Разводы уже давно перестали быть редкостью, мужчины больше не заводят любовниц, после развода они снова женятся на молоденьких подругах. А женщины в возрасте остаются одинокими, чувствуют себя никому не нужными. Им не так уж просто выйти замуж, даже обладая изрядным состоянием. Женщин по-прежнему больше, чем мужчин, соотношение примерно четыре к одному. Думаю, не стоит говорить, что такие женщины ненавидят молодых удачливых соперниц, вышедших замуж по третьему и четвертому разу.
Франческа отпила кофе.
— Я видела подобные пары, — пробормотала она. — Совсем молодые девушки при солидных мужчинах.
— Да, теперь такое встречается все чаще. — Он усмехнулся. — Вы встретите в местном обществе самые странные семьи. Есть одинокие женщины в возрасте, получившие при разводе поместья и особняки, а порой и довольно крупные состояния, с другой стороны, их бывшие мужья со своими юными подругами, а то и с новыми семьями, в которых дети годятся им во внуки. А здешние свадьбы — это вообще кошмар! Ты подходишь пожелать, что положено, к невесте в возрасте старшеклассницы — а она оказывается четвертой женой какого-нибудь старика! Порой невеста выглядит моложе будущей падчерицы. Вам, безусловно, придется иметь со всеми ними дело.
Такая перспектива, говоря откровенно, не слишком-то привлекала Франческу. Герберт Остроу тем временем продолжал:
— Квинни Хэмптон, наверное, единственная из старожилов, у которой еще остались влияние и авторитет в этих краях. Квинни до сих пор живет в собственном особняке и не желает перебираться в дом престарелых. Разумеется, она уже нигде не бывает и живет в Палм-Бич круглый год. Злые языки утверждают, что она живет лишь для того, чтобы совать нос в чужие дела. У нее феноменальная память, она могла бы перечислить вам все, что произошло в Палм-Бич за все эти годы. Если захотите, она может многое рассказать вам о семействе Бладвортов.
Франческа в задумчивости произнесла:
— Немного побаиваюсь ходить на приемы. В ее записке всего несколько слов: «Приходите на чай, четыре пополудни» и потом адрес: «Сихэмптон». Моя горничная сказала, что приглашение на чай в былые дни подразумевало длинное вечернее платье со шляпой и белыми перчатками.
Герберт Остроу улыбнулся:
— Не думаю, что Квинни Хэмптон ждет к себе персонаж из «Моей прекрасной леди», но про шляпу можно подумать. Во всяком случае, если приглашает на чай одна из почтенных пожилых обитательниц Палм-Бич, то почти всегда вас ожидают сыры, крекеры и кофе «Манхэттен». Они просто помешаны на этом кофе! Но если миссис Хэмптон зовет на чашку чаю, то она имеет в виду именно его. А еще — чайный сервиз XIX века от Спода, сандвичи со спаржей и слугу, выросшего в ее доме и еле держащегося на ногах от старости. Он, по рассказам, очень похож на фельдмаршала Монтгомери в старости.
Франческа неожиданно для себя самой произнесла:
— Очень признательна вам за советы. Ваши рассказы о местных нравах очень помогут мне адаптироваться здесь. — Она на секунду задумалась. — Никак не могу понять, почему миссис Хэмптон пригласила меня.
Герберт Остроу закурил и пустил вверх струйку дыма:
— Скажем так: если бы вы унаследовали меньшую сумму, Квинни вряд ли обратила бы на вас внимание, но на состояние Бладвортов трудновато закрыть глаза, вы это понимаете. Квинни хорошо знала всех членов этой семьи. Сказать откровенно, именно она и создала Палм-Бич таким, какой он есть. Она помогла Хастлеру, когда он был неопытным новичком в нефтяном бизнесе вместе с Рокфеллером, а потом строил железные дороги во Флориде, заманить сюда важных шишек. По ее приглашению здесь бывал в двадцатые годы принц Виндзорский, он приезжал играть в поло, общался здесь с Уитни, Меллонами и Вандербильдтами. Она чуралась киношников, но приглашала сюда Рузвельтов. И, уж конечно, именно она помогла старине Чакки Бладворту войти в местное общество.
Первая жена Бладворта ничего особенного собой не представляла, вышла из низов, в свое время стояла за прилавком и помогала ему создавать свою торговую империю. Думаю, именно Квинни посоветовала Чакки развестись и жениться на этой куколке Эдне Майерс, отец которой сделал миллионы на торговле с Китаем через Сан-Франциско, а мать была в родстве с нефтяным бизнесом в Техасе. Эдна тоже ничего собой не представляла, но перед ней открывались все двери. Она родила ему сына — в чем, кстати, первая жена не преуспела, — наследника и продолжателя семейного дела. А сын дал нам Карлу, которая, по слухам, была просто вылитая бабушка Эдна. Лично мне не довелось встречаться с Карлой, и я не смогу вам ничего особенного о ней рассказать.