Телохранитель
Шрифт:
На невысоком столике рядом с кроватью секретарша оставила несколько сообщений. Франческа быстро их просмотрела.
Сверху лежал листок бумаги, исписанный убористым почерком Дороти. Дважды звонили из «Золотых Ворот». Клиника не переставала делать запросы по поводу обязательств, которые она подписала в связи с операцией носа Баффи Амберсон. Франческа постепенно прониклась уверенностью, что руководство «Золотых Ворот» пытается сделать так, чтобы она, Франческа, просто-напросто оплатила счет Баффи за операцию, в то время как она просто поручилась сделать это, если Баффи не сможет заплатить сама.
Франческа вздохнула. Дороти сегодня ушла пораньше, чтобы встретить машину, которая должна была доставить ее вещи из Майами в новую квартиру в Палм-Бич. У сына секретарши наступили летние каникулы, и он приезжал, чтобы провести лето с матерью. У противоположной стены снова взвизгнула пила и что-то с грохотом упало. Франческа подумала, не следует ли ей попросить Питера Пиви помочь Дороти с вещами. Если бы она была прежней Франни, служащей из Бостона, то сама отправилась бы на помощь Дороти.
«К черту, к черту», — подумала она, чувствуя, что внутри нарастает раздражение. Розовый листок бумаги на столе извещал ее, что звонил Джинки и приглашал на ужин. Она отбросила листок в сторону.
На столе ее дожидалась стопка писем, вскрытых и просмотренных Дороти, в основном приглашения от жителей Палм-Бич, которых Франческа совершенно не знала. На тех приглашениях, которые, по мнению ее секретарши, ей следовало бы принять, Дороти карандашом сделала пометки, но среди всей этой макулатуры не было того единственного сообщения, которого она с таким нетерпением ждала.
Франческа присела на кровать, стараясь не помять разложенные сверху вещи. Сколько еще ей придется ждать его звонка? Она уже не могла больше плакать, думая об этом, не могла снова и снова бессонными ночами переживать все случившееся, испытывая чувство унижения и оскорбленной гордости. Почему же Курт даже не попытается увидеться с ней? Домик, в котором он жил, стоял всего лишь в трех минутах ходьбы от ее особняка. Почему он так надолго исчез?
Франческа гнала приходившие в голову мысли. Она вела себя как совершенная дура! С первого дня в «Доме Чарльза» она сделалась одиозной фигурой — перезревшая двадцативосьмилетняя девственница, не нашедшая в свое время мужчину. И вот в порыве необузданной страсти, в отчаянной попытке хоть что-то разрешить в своей жизни она бросилась в объятия этого необычайно притягательного мужчины. Обо всем случившемся с ней она не могла думать без краски стыда на щеках.
Идиотка! Распласталась перед Куртом Бергстромом, даже не намекнув ему про свою совершенную неопытность в любовных делах. И, обдумав все случившееся, он почел за лучшее пуститься в бега. И какой мужчина не поступил бы точно так же?
Но ведь он так страстно хотел ее. В этом она не сомневалась.
Ну хорошо, пусть так. Франческа отдавала себе отчет, что не может достоверно судить о том, как ведут себя влюбленные мужчины, как добиваются женщин, что при этом говорят. Возможно, точно так же он вел бы себя и с любой другой женщиной.
Франческа обхватила голову руками, пытаясь отогнать одолевавшие ее мысли. Она уже была готова отправиться к Курту Бергстрому и просить его уехать. Может быть, с его отъездом исчезнет чувство непереносимого унижения.
Пожалуй, ей только и остается, как счесть Курта Бергстрома самой большой ошибкой в своей жизни и попытаться забыть о нем, но она совершенно не представляла, хватит ли у нее сил на такой поступок.
Франческа протянула было руку к телефонной трубке, но тут снова пронзительно взвизгнула пила. Вести серьезный разговор в такой обстановке было совершенно невозможно! Она отдернула руку. Такие вещи можно сказать человеку только с глазу на глаз. И если она решилась покончить отношения с Куртом, то надо сделать это немедленно.
Франческа поспешно вышла из дома, боясь, что решимость ее скоро иссякнет. Кондиционеры в главном зале снова сломались; Джон Тартл и Питер Пиви возились с ними, стоя снаружи на террасе. Воздух в доме был спертый, но, когда Франческа вышла на улицу, на нее обрушился весь жар летнего дня Флориды.
Франческа направилась по дорожке, усыпанной толчеными ракушками, потом свернула на боковую тропинку, которая вела к домику для гостей. Еще не увидев домика, она услышала голоса: громкий и раздраженный женский и низкий бас Курта. Что там происходит? Было ясно, что Курт с кем-то переругивается, но она совершенно не представляла себе, кто бы это мог быть. Меньше всего она ожидала оказаться свидетельницей подобной сцены.
Не постучав, Франческа открыла дверь и остановилась на пороге.
Разговор прервался на полуслове, его участники обернулись к ней. Герда Шенер держала в охапке ворох постельного белья, ее обычно флегматичное лицо сейчас пылало гневом. Франческа не знала языка, на котором они только что изъяснялись, но это был определенно не английский. Лицо Курта Бергстрома тоже хранило гневное выражение. Его голубые глаза напоминали две ледышки.
— Что здесь происходит? — недоуменно спросила Франческа.
Ее больно задела реакция Курта Бергстрома на ее появление. Она столько мечтала об их встрече, представляла, какое восхищение прочтет в глазах Курта, но ее ожидало жестокое разочарование. Похоже, он смотрел сквозь нее, ничего не замечая.
Франческа спросила:
— В чем дело, миссис Шенер?
Ответа не последовало. Франческа прервала какой-то яростный спор, злость до сих пор висела в воздухе. Она вспомнила, что далеко не все в поместье были довольны пребыванием здесь Курта Бергстрома. Как к нему относилась миссис Шенер, было теперь совершенно ясно.
Но свое отношение к самой Франческе они очень хорошо скрывали. Пусть она была всего лишь дочерью шофера-итальянца из прошлой жизни Карлы, но она стала обладательницей всех денег Бла-двортов, в то время как Бергстром был всего лишь лишенным наследства любовником.
— Будьте добры, закончите это потом, — сказала Франческа, обращаясь к горничной. Слова эти холодно упали в атмосферу неприязни.
Миссис Шенер молча положила белье на ручку кресла и вышла из домика. Когда дверь за ней закрылась, Курт повернулся к Франческе спиной, оперся локтем на каминную доску и закрыл лицо ладонью.